И вот однажды, к исходу четвертого дня, его повели к следователю.
Тот встретил его с подчеркнутой вежливостью, через которую сквозила издевка.
— Скажите, Потапов, вы еще не решаетесь переменить свою фамилию?
— Не думаю, начальник, нет особых оснований.
— Называйте меня Павлом Донатовичем… Павел Донатович Смирнов. В отличие от вас, это моя настоящая фамилия…
Далее следователь спрашивал о разных пустяках. В дверь кто-то постучал.
— Войдите!
В камеру не вошел, а как-то бочком протиснулся… старикан. Он был сильно помят, словно с перепоя, одет в мешковатый, слишком просторный для него пиджак. Здороваясь со следователем, он смотрел больше на Максима, чем на следователя, изображая на своем лице удивление.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласил следователь старика. Тот сел рядом с Степаненко. С таинственным видом потирал руки, по очереди поднося их ко рту. Что-то бормотал себе под нос. По его глазам видно было, что он будто силился что-то вспомнить. И вдруг мутные глаза его как бы просветлели, загорелись живым блеском:
— Ага… Вот… Встретились нежданно-негаданно!
— Это ваш квартирант? — спросил следователь.
— Совершенно верно.
Степаненко едва не скрипел зубами. Старика привели на очную ставку, но предварительно хорошенько обработали. Интересно, что они ему посулили? По поведению бывшего чекиста, по его мимике, по его жестам, когда он здоровался со следователем, видно было, что он здесь не впервые, что он здесь свой. Степаненко насторожился, выжидая, что будет дальше. Во всяком случае, волноваться особых причин не было: он сидит в дерьме по самые уши и без старика.
— Ну, господин Потапов, не признаете вашего бывшего квартирного хозяина? — спросил следователь.
— Я не знаю этого человека.
— Ну зачем же так, Максим… — встрепенулся старик.
— Что зачем? — взглянул на него Степаненко.
— Зачем отпираться… Бессмысленно… Я должен сказать, товарищ следователь, — старик повернулся к следователю, — что это майор Степаненко.
— Он при вас совершил нападение на представителей органов правопорядка?
— Да, — кивнул головой старик.
— И гранату он бросил?
Степаненко показалось, что сразу все тело его сделалось тяжельш-тяжелым, если бы и захотел, не смог бы оторваться от скамейки. Весь напрягшись, как пружина, стараясь быть как можно спокойнее, он сказал тихо-тихо, почти шепотом:
— Что за чушь вы плетете?
Старик немного растерялся, беспокойно завертелся на стуле. Но тут же овладел собой.
— Какая же чушь, если это самая настоящая правда? Ну да, да, чего ты, Максим, на меня так смотришь?
— Однако мастер вы сказки рассказывать, — произнес Степаненко. — Я еще раз повторяю, что никогда вас не видел, не знаю, кто вы, откуда взялись и зачем эти дурацкие выдумки.
Следователь был немного сбит с толку и, чувствуя, что вопрос его не совсем кстати, однако задал его:
— Так вы говорите, что не знаете этого человека, не знакомы с нашим уважаемым Вороновым Владимиром Степановичем…
«С нашим уважаемым? Ага, вот оно что! — мелькнула мысль. — На старости лет пошел в услужение в милицию… Информатором подзарабатывал… Теперь все понятно…»
— Третий раз говорю, что я не знаю его, — буркнул вслух.
— Голова кружится, — вдруг пробормотал старик. — Он сильно похож на моего постояльца. Но… голос не тот.
— Я попросил бы вас, Павел Донатович, — сказал Степаненко, — прервать на какое-то время эту… милую встречу. Она только запутывает дело. Со временем у старика прояснится память, и вообще… голова придет в порядок.
— Вы, Степаненко, напрасно отпираетесь, — сказал следователь. — Он в полном здравии. Что ж, раз вам и этого мало, мы найдем кое-что еще.
Следователь вызвал конвоира…
В камере Максима ожидал… Шмаков. Верзилу куда-то увели. Гулкая стальная дверь захлопнулась, и они остались вдвоем. Шмаков виновато улыбнулся и протянул руку для рукопожатия.
«Дешевый прием, — подумал Степаненко. — Хочет сразу завоевать доверие. С первых минут. Голову можно дать на отрез, что за нами наблюдают…»
Степаненко подумал еще, что ему самому приходилось в подобных ситуациях поступать подобным образом. Особенно, когда позарез нужно было вытянуть у подследственных какую-либо очень важную информацию. А Шмаков тем временем картинно представился: