Степаненко выехал к озеру, проехал по дороге, идущей вдоль живописного берега. Рыболов в шапке из газеты продолжал клевать носом. Для него ровным счетом ничего не произошло.
Скорее всего, Колешко попросит у него защиты. Захочет, чтобы он, Степаненко, обезопасил его таинственный и такой прибыльный бизнес. Возможно, предложит войти в долю. Странно, однако, почему он не сделал этого до сих пор?! Почему выжидает? Не доверяет? Боится?
Впереди показался дачный поселок. Но на дороге и у крайних дач никого не было. Степаненко не знал, какая именно дача принадлежит его другу. Все они были однотипные, потому что служебные.
Степаненко выбрал наугад один из домов, остановил машину. Садовая калитка дачи была открыта. Едва Максим вошел туда, на тропинке возникла поджарая немецкая овчарка и глухо заурчала. Рыжие подпалины ходили ходуном. Торчком нацелила на него уши… Умный взгляд маленьких желтых глаз не обещал ничего хорошего. Отступать было некуда.
«Неужели у Алексея есть собака?» — подумалось Максиму. Он пошел прямо на собаку. Ноздри зверя, хотя и домашнего, подрожали, и вдруг она, опустив голову, дружелюбно махнула волчьим хвостом.
Дача была двухэтажная, состоящая по фасаду из застекленных рам. На крыше примостилась на стальном добротном кронштейне тарелка спутниковой телеантенны.
«Ничего себе дачка, — оценил Степаненко. — Для ученого, который вечно жалуется на нехватку денег, вполне прилично. Интересно, откуда средства?»
Как ни крути, а опять и опять возникли нехорошие мысли, что Колешко уже давно имеет деньги, и деньги немалые. И связаны эти деньги с военными секретами, с которыми он имел дело по прежней работе.
«А если честно заработал? Ночным извозом занимался в свое время… Много не выручишь… Может, жена стала зарабатывать, родственники? Нет, ни по линии родителей самого Колешки, ни его жены вроде ни заокеанского наследства, ни больших прибылей не намечалось…»
Степаненко прекрасно знал родителей Иры — не могло быть у стариков таких денег. Поражало и то, что дача была ухоженной, всюду цвели экзотические растения, дорожки были посыпаны гравием, даже в горшках цвели цветы. Это было вовсе странным — не мог же Алексей Колешко собственными руками наводить здесь марафет. И не мог содержать садовника. Впрочем, кто его знает. Алексей был очень скрытным человеком.
Впрочем, что тут думать. Вероятнее всего — дача не его собственная. Он ее или снимает, арендует, а впрочем, кто его знает…
Из одного из раскрытых окон доносился стук ножей, доносились соблазнительные запахи. Максим направился туда, постучал в двери, которые, вероятно, вели на кухню. Это и впрямь оказалась кухня. На ней майор обнаружил тучную женщину, которая оглянулась и удостоила его кивком головы. Одним взглядом оценив приготовления на кухне, Степаненко подумал, что, вероятно, он все-таки не туда попал — продуктов и посуды хватило бы на прокорм целого научно-исследовательского института, а не семьи безденежного ученого.
Его догадку подтвердило следующее обстоятельство. Дверь, ведущая из кухни в комнаты внезапно распахнулась, и показалась еще одна женщина. Не обращая внимания на Максима, она требовательным тоном спросила у кухонной работницы:
— Варвара, почему китайский кисло-сладкий соус такой соленый?
— Какой привезли из ресторана, — отрезала тучная женщина и без подобострастия взглянула на хозяйку.
— Маша?! — обрадованно произнес Степаненко, узнавая в женщину партнерше по одному из давних дел.
Женщина взглянула на Максима, слабо вскрикнула. На ее лице скорее выразился испуг, нежели радость. Она замерла. Максим не ошибся. Это была та самая его первая завербованная из валютных проституток девица, с которой он так удачно провернул не одно дело.
Маша, так ее звали, никак не ожидая увидеть работника федеральной службы безопасности на кухне дачи, изумилась, но не подала виду. Это было в ее стиле.
— Боже мой, — шепотом произнесла она и выставила вперед ладони, точно просила ее не пугать. — Максим! Какая неожиданность!
— Да, как видишь, я, — сказал Степаненко.
— Вижу, что ты, но не могу поверить собственным глазам.
У Степаненко сладко замерло сердце. Маша относилась к тому разряду женщин, побыв с которыми, одни мужчины теряют голову, а другие как минимум не в силах забыть.
— Я здесь по делу, — беря инициативу на себя, сказал Степаненко. — А ты какими судьбами?
Маша схватилась за голову, не щадя прически. Тоненькие выщипанные брови выразили испуг — она умела двигать ими, как ей заблагорассудится. От природы обладала артистическим даром. Растерянная улыбка не сходила с ее лица.