В XIX в. получение дворянства по ордену стало самым доступным способом войти в состав привилегированного сословия. С того момента как открылась возможность приобретения дворянства службой, беспоместный дворянин стал достаточно распространенным явлением. Выступая основателями нового дворянского рода и пользуясь всеми правами благородного сословия, такие дворяне на деле целиком зависели от службы и жалованья. Дворянство, полученное по чину или ордену за государственную службу, как только это приобрело массовый характер, стало рассматриваться в обществе как второсортное.
Только за период с 1825 по 1845 г. по чинам и орденам получило дворянство около 20 тыс. человек. На 1861 г. число потомственных дворянских семей достигало 150 тыс., в том числе 128 тыс. поместно-дворянских. В 1867 г. насчитывалось (вместе с классными чиновниками и их семьями) 652 тыс. дворян. К 1897 г. потомственных дворян было свыше 1 млн 222 тыс. человек, а личными дворянами могли себя назвать еще 631,2 тыс. В этом же году потомственные дворяне среди военных составляли 51,2 %, а среди гражданских государственных служащих — 30,7 %.
Дворянский титул можно было получить не только по чину или ордену, но и как награду за определенные отличия, заслуги или подвиги. Императрица Елизавета Петровна щедро наградила всех, кто поддержал ее при восшествии на престол. Особо отличившаяся гренадерская рота Преображенского полка получила название лейб-гвардии, а все солдаты, не имевшие дворянского звания, были возведены в потомственное дворянство и пожалованы поместьями. Но это, пожалуй, единичный случай такого массового получения дворянского достоинства.
Что касается единичных пожалований, то, например, Екатерина II сделала себе 26 октября 1768 г. прививку от оспы; семилетний мальчик по фамилии Марков, которому предварительно привили оспу, чтобы воспользоваться его лимфой для императрицы, был возведен в дворянское достоинство и получил фамилию Оспенного. Интересное пожалование относится и к 1866 г. 4 апреля на императора Александра II было совершено покушение Д. В. Каракозовым, предотвращенное крестьянином Осипом Комиссаровым, за что его наградили званием потомственного дворянина с фамилией Костромской.
Нужно отметить, что потомственные дворяне получали ряд важных личных прав: они освобождались от подушной подати, рекрутской повинности, телесных наказаний; могли принимать участие в сословной организации дворянства; обязанность служить также являлась для них преимущественным правом на государственную службу; дети дворян пользовались льготами при получении образования, особенно при поступлении в военные заведения.
Национальный состав российского дворянства четко отражал многонациональный характер самой Российской империи. К концу XIX в. 53 % потомственных дворян составляли русские; 28,6 — поляки; 5,9 — грузины; 5,3 — тюрко-татарская группа; 3,4 — литовцы и латыши; 2 % — немцы. Среди личного дворянства 81 % составляли русские; 9,8 — поляки; 2,7 — немцы; 2,2 % — грузины.
В среде потомственного дворянства сохранялось и различие между нетитулованным (большинство сословия) и титулованным (князья, графы, бароны) дворянством. Особенно почитались столбовые дворяне, которые могли доказать существование своего рода более чем за 100 лет. Из них же выделялись дворянские семьи, предки которых носили дворянское звание еще до реформ Петра I, как минимум с конца XVII в.
Родословие дворянства имело в России особенно богатые традиции. Знатность древнего рода в допетровской Руси значила очень много, от рождения определяя принадлежность к той или иной группе служилого сословия. Но судьба родов складывалась по-разному, и порой потомки великих и удельных князей, потеряв свои владения, служили в невысоких чинах; некоторые Рюриковичи даже утратили княжеский титул (Татищевы, Ржевские, Всеволожские и др.), хотя и хранили память о родстве с древними князьями русских земель.
На службе великим московским князьям, породнившись с ними, а позднее с царским домом, выдвинулись из числа родовитого (часто нетитулованного) дворянства в ряды первостепенной знати другие фамилии. Критерием знатности стало со временем не столько собственно происхождение, сколько служба предков в Москве, и захудалый Рюрикович, несмотря на титул, в местническом споре нередко уступал потомку нетитулованных, но влиятельных бояр. Позднее, особенно к концу XIX в., вследствие довольно частых и не всегда оправданных пожалований, а также материальной необеспеченности сами эти титулы не пользовались большим авторитетом в обществе. Более полученного титула ценилась сама родовитость и заслуги фамилии.