В России, как и во всей Западной Европе, древность дворянского рода считалась выше нового почетного титула. Это мнение укреплялось той мыслью, что титул может получить каждый простолюдин, тогда как благородных предков лицу, не имеющему их по рождению, не в состоянии дать никакая власть, как бы могущественна она ни была. Известны случаи, когда знатнейшие дворянские роды вообще не имели титулов. Так, род Нарышкиных был в близком родстве с царствующей династией Романовых, поскольку Наталья Кирилловна Нарышкина являлась супругой царя Алексея Михайловича и матерью Петра I. Несмотря на порой небольшие чины и звания представителей этого рода, им всегда принадлежало первенствующее место среди вельмож и царедворцев. Со времен императрицы Елизаветы Петровны представители этого рода занимали высшие придворные должности. Братья Царицы Натальи Кирилловны были боярами, а Иван и Федор Кирилловичи имели и высшие придворные должности — оружничего и кравчего соответственно.
Если взять более поздний период времени, то потомки рода Нарышкиных по мужской линии, пошедшие от брата царицы Льва Кирилловича, в течение нескольких поколений были при дворе в должностях, соответствующих их близкому родству с императорской фамилией. Внуки Льва Кирилловича, троюродные братья императрицы Елизаветы Петровны, были: Александр Александрович — гофмаршалом при Петре III, обер-шенком и сенатором при Екатерине II, а его брат Лев Александрович — обер-шталмейстером императрицы. Сын Льва Александровича Александр был обер-гофмейстером Павла I и обер-камергером Александра I, а Дмитрий — гофмейстером и обер-егермейстером Александра I. В свою очередь, их дети как бы приняли по наследству высшие придворные должности империи. Один из сыновей Александра Львовича — Кирилл, обер-гофмаршал и член Государственного совета при императоре Николае I, а сын Дмитрия Львовича — Эммануил, как и его отец, имел должность гофмейстера. Бытовало мнение, что Нарышкины отказались от предложенного им графского титула, объясняя это тем, что их род и без того достаточно известен в России и графство не прибавит им знатности и родовитости.
Имущественное положение дворянства Российской империи также было неоднородным. Например, в 1777 г. мелкопоместное (до 20 душ крепостных мужского пола) дворянство составляло 59 % сословия, среднепоместное (20-100 душ) — 25 %, крупнопоместное (свыше 100 душ) — 16 %. Некоторые же дворяне (Ф. А. Апраксин, А. Р. Брюс, Н. Ф. Головин, А. Д. Голицын, А. Н. Демидов, В. В. Долгоруков, А. Л. Нарышкин, А. М. Черкасский, П. Б. Шереметев и др.) владели десятками тысяч крепостных. С другой стороны, поместное дворянство начало постепенно беднеть. Имения все более дробились, и к середине XIX в. почти абсолютное большинство потомственных дворян были или мелкопоместными, или вовсе беспоместными; все доходы их состояли только в жалованье, получаемом на государственной службе.
Возвращаясь к вопросу о дворянской службе, нужно отметить, что для дворян именно военная служба стояла на первом месте в службе государственной. Существовали дворянские фамилии, представители которых из поколения в поколение служили только офицерами; даже если их родоначальник получил дворянство на гражданской службе, потомки служили военными, и род превращался в чисто военный. Чем престижнее была служба, тем большее количество дворян ее добивались. Военная служба была предпочтительнее гражданской, служба в гвардии престижнее, чем в армии, и т. д.
На 15 мая 1895 г., согласно сведениям Генерального штаба, среди офицеров дети потомственных дворян насчитывали 50,8 %; дети личных дворян — 22,8 %. По родам войск состав офицеров из потомственных дворян существенно различался. Чем престижнее был род войск, тем большее количество потомственных дворян в нем служило. В армейской пехоте их было только 39,6 %, в инженерных войсках — 66,1, в кавалерии — 66,7, в артиллерии — 74,4 %. Наивысший процент потомственных дворян был в гвардии (в артиллерии — 88,7 %, в пехоте — 90,5, в кавалерии — 96,3 %). Особое совещание по делам дворянского сословия в 1898 г. справедливо отмечало: «Исторически сложившимся призванием нашего дворянства всегда было служение государству, причем главным поприщем сего служения искони была служба военная».
Высшая знать, особенно титулованная, также предпочитала военную службу. В чинах ее представители продвигались несколько быстрее остальных, но ненамного. Тем не менее, например, в Генеральном штабе на 1 мая 1903 г. среди полковников было 24 князя, 11 графов и 27 баронов, а среди генералов на 1 декабря 1902 г. — 25 князей, 23 графа и 23 барона.
Высшие военные чины за выдающиеся заслуги жаловались графскими и княжескими титулами. Первым российским графом стал военный — генерал-фельдмаршал Б. П. Шереметев. В разное время графского титула удостаивались многие высшие военные. Среди них можно назвать генерал-адмирала Ф. М. Апраксина (1710), генерал-аншефа (впоследствии генерал-фельдмаршала) Б. Миниха (1728), генерал-аншефа С. А. Салтыкова (1732) и многих других. Офицерами были и пожалованные в графское достоинство Екатериной II за поддержку при восшествии ее на престол пять братьев Орловых (1762). В более позднее время графского титула в основном удостаивались полные генералы, получая его как награду, зачастую венчавшую всю их карьеру (генерал от инфантерии И. В. Гудович, санкт-петербургский военный губернатор генерал от кавалерии П. А. Пален, адмирал Г. Г. Кушелев, генерал от кавалерии Н. А. Татищев, генерал от кавалерии М. И. Платов и др.). Графский титул многолетней боевой службой заслужил и выдвинувшийся из нижних чинов генерал от инфантерии Н. И. Евдокимов (1859). Некоторые выдающиеся военные получали княжеский титул: А. В. Суворов, М. И. Голенищев-Кутузов, М. Б. Барклай-де-Толли и др.