Одной из главных прелестей этих церквей является их орнаментация. Чаще всего это красивые дорожки из треугольных впадинок, окаймляющие обыкновенно барабан, образуя под его главкой очаровательный узорный поясок. Иногда, как в церкви Петра и Павла в «Неревском конце» Софийской стороны, они встречаются и во фронтоне под средним закруглением его трехлопастной дуги. Эта короткая полоска, играющая своими гранеными углубленьицами и дважды повторенная тотчас же под ней, в уменьшенном масштабе, свидетельствует об очень изысканном и деликатном вкусе и о тонком декоративном чутье новгородских зодчих, все еще, по старой памяти, слывущих у большинства за людей грубых и топорных, примитивное искусство которых может вызывать у «образованного» архитектора самое большее – снисходительную улыбку взрослого перед забавной наивностью ребенка. Между тем, изучая некоторые памятники этой эпохи, не перестаешь изумляться тому сверкающему искусству, с которым забытые ныне новгородские мастера, при помощи самых простых, логично и убедительно примененных средств, достигают впечатления богатейших скульптурных ковров на своих стенах. Таким именно ковром кажется узорчатая стена Малой башни Кирилло-Белозерского монастыря. Она построена, судя по кирпичной кладке, видимо, уже поздно, вероятно не ранее 1633 года, когда началась постройка стен монастыря[86], но новгородская рука в ней ясно видна как в окнах, так и особенно в ее узорах. Самый широкий из трех ее узорных поясов протянут посредине стены и состоит из пяти дорожек, комбинирующих различные приемы кирпичных украшений.
Сюда же до известной степени можно отнести так называемый дворец Дмитрия Царевича в Угличе. Принимаемая обыкновенно дата его сооружения – 1462 год – должна быть несколько передвинута вперед и с большим вероятием ее можно предположить между 1480 и 1484 годами, когда между Углицким удельным князем Андреем Васильевичем Большим и его старшим братом и недругом, великим князем Иваном Васильевичем III, состоялось временное перемирие. Подозревая в Андрее притязания на Московский стол, Иван III не только не мешал ему устраиваться пышно в Угличе, но, по всей вероятности, охотно отпускал к нему и тех искусных зодчих, которые успели выработаться подле Фиораванте, как раз перед тем произведшего переворот в строительной технике. С него пошли в ход постройки из одного только кирпича, и хороший обжиг кирпичей угличского дворца, так же как и умелая кладка говорят за происхождение памятника в эпоху после-Фиоравантеевскую. Однако, если бы он отличался только своей кладкой, то его всецело пришлось бы отнести к образчикам раннего московского зодчества, но в обработке его стен мы вновь встречаемся с хорошо знакомыми приемами новгородских мастеров и поэтому его уместнее рассматривать как пример отдаленного, но все же ясно выраженного влияния Новгорода на Москву.
В верхней части фронтона мы видим почти тот же мотив, что и в башне Кирилло-Белозерского монастыря. Очень эффектно в обоих памятниках использован прием чередования дорожки трехугольных впадинок с полоской из кирпичиков, выпущенных наружу ребрами. В церкви Георгия в Старой Ладоге этот поясок из выпускных ребер переплетается с фризом, состоящим из продолговатых четырехугольных впадинок, встречающихся и в Кирилло-Белозерской башне. Продуктом чисто московского искусства конца XV века являются изразцовые пояски с уступчатыми столбиками. Такое же сочетание новгородских узоров с московскими столбиками встречается и в Ферапонтовом монастыре.
Из других стенных украшений очень характерны те особые валики, которые то применялись в виде «бровей» над перемычками окон, как видим у Николы на Липне и у Феодора Стратилата, то полосовали сверху донизу алтарное полукружие, которое от этог одает впечатление словно граненого, как у Петра и Павла на Софийской стороне. Наибольшее богатство, разнообразие и законченность в орнаментации этого типа мы видим в церкви Спаса Преображения на Торговой стороне. Кроме перечисленных украшений здесь есть на барабане еще целый поясок из небольших нишек, вверху закругленных, а внизу обрезанных горизонтально. Вместе с верхним арочным поясом и средним, состоящим из треугольных впадинок, он образует широкую узорную ленту, придающую всему барабану неописуемое очарование. Под верхними арочками, так же как и под оконными бровками, под валиками над дверью и под лопастями среднего полукружия и боковых полудуг фасада выпущен тот зубчатый узор, который встречается и в Византии, но который благодаря новым способам его применения приводит к совершенно другому впечатлению. Кроме описанных украшений по стенам Спаса Преображения разбросано еще много нишек различной формы и масштаба, круглых, квадратных, продолговатых с закруглением вверху и таких же с остроконечным завершением. Одним из любимых мотивов стенных украшений новгородских церквей являются еще так называемые поклонные и заупокойные кресты. Первые вставлялись в особые ниши, сделанные для них в стене, вторые – выступали из глади стены, но зато были тоньше поклонных и помещались чаще всего не внизу церкви, как те, а в верхних ее частях.
86
«Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. Вакационные дни профессора С. Шевырева в 1847 году». М., 1850, ч. II, с. 6.