Дальнейшая история шведской системы в Петербурге может быть передана в нескольких словах. Несколько лет спустя по закрытии гагаринской ложи в Петербурге открылась по шведской системе ложа Александра с десятью степенями (мастер стула Фрезе, затем врач Шуберт), далее уже от нее – ложи Дубовой долины (Zum Eichtal, мастер стула учитель Леонарди) и Аполлона (мастер стула брат Розенберга). Пока эти ложи работали негласно, они существовали беспрепятственно; но когда в одной из них[76] было устроено торжественное траурное заседание в память адмирала Грейга, Екатерина велела закрыть все ложи этой системы[77].
Переезд Гагарина не внес особого оживления в московские ложи: к шведской системе присоединились здесь ложи Трех мечей, Аписа, основанная незадолго перед тем (в 1779 году), Трех христианских добродетелей, работавшие раньше по английской системе, и Осириса, принадлежавшая, как мы знаем, к рейхелевскому масонству. До этого, то есть раньше 1781 года, в Москве действовали еще ложи Клио, английская, Латоны (очевидно, циннендорфская), Трех знамен (мастер стула П. А. Татищев, Строгое Наблюдение) и, по показанию Новикова, одна или две ложи «настоящих французских».
Среди главарей московского масонства главное место занимал бывший сотрудник Рейхеля князь Н. Н. Трубецкой, мастер ложи Осириса, не примкнувший к союзу Елагина и Рейхеля и в 1778 году соединившийся с Гагариным «на некоторых условиях». Вообще же московские ложи сильно страдали от отсутствия стройной организации и единства, и развитие здесь масонства шло по сравнению с Петербургом очень туго вплоть до тех пор, пока во главе его не стали главные деятели московского братства – Новиков и Шварц, приехавшие в Москву в одном и том же 1779 году – один из Петербурга, другой из Могилева. Они дали мощный толчок быстрому развитию масонства во всей России, положив начало самому блестящему периоду его существования, связанному с введением розенкрейцерства.
Новиков, по его словам, вступил в масонство еще в 1775 году в Петербурге, находясь «на распутье между вольтерианством и религией». Подобно многим лучшим людям эпохи, он впал в глубокий разлад с самим собой и «не имел краеугольного камня, на котором мог бы основать свое душевное спокойствие». В таком состоянии духа он «неожиданно попал в общество». Вначале, как и Елагин, он, по-видимому, не нашел в масонстве этого «краеугольного камня», так как хотя ему и были открыты при вступлении три первых градуса английского масонства, однако последнее ему не понравилось: он нашел здесь слишком мало нужных ему «преподаяний нравственных». Тем не менее Новиков не только не воспользовался данным ему при вступлении правом выйти из ордена[78], если найдет в нем что-либо «противное совести», но даже в том же году, в числе 9 братьев, способствовал учреждению новой ложи, во главе которой стал майор Я. Ф. Дубянский[79]. Причиной этого обстоятельства было, по его же словам, то, что «употребление сделало привычку, а привычка – привязанность и любопытство к учению масонства и изъяснению гиероглифов и аллегорий»[80]. Полученная здесь Новиковым четвертая степень английского масонства, однако, его не удовлетворила: услышав, что «истинное масонство привезено бароном Рейхелем из Берлина», он и его сотоварищи добились учреждения для них (через Розенберга) новой ложи уже по шведско-берлинской системе. Это была, конечно, ложа Латоны, в которой Новиков занял в 1777 году место мастера стула, освободившееся после отказа И. П. Чаадаева от соединения с рейхелевскими ложами[81]. «Тут, – показывал Новиков, – было все обращено на нравственность и самопознание, и изъяснения произвели великое уважение и привязанность». Новиков вскоре познакомился со многими выдающимися масонами – Н. Н. Трубецким, Херасковым, Гагариным. «Привязанность всех к сему масонству умножилась», а между тем ревность братьев не находила себе, как мы знаем, у Рейхеля требуемой пищи, так как он не давал высших степеней. Тем не менее по введении у нас шведского масонства Новиков не перешел на сторону Гагарина, хотя и был во время пребывания своего в Москве в 1778 году «почти насильно» принят в седьмую степень его системы. «Градус дан был рыцарский, – рассказывает Новиков, – и он мне совсем не полюбился и показался подозрительным». Рыцарские степени не привлекали его потому, что ему не были нужны ни пышные церемонии, ни фантастическая история тамплиерского ордена, преподававшиеся в этих высших степенях. Потому же, конечно, Новиков относился с недоверием и к «так называемому стрикт-обсерванту».
76
В ложе Нептуна в Кронштадте, основанной в 1781 г. См.: