Сделавшись в 1783 году гатчинским помещиком, Павел Петрович повел себя по отношению к новым своим подданным всецело по масонскому представлению о благодетельном государе. Нуждающимся крестьянам он приходил на помощь денежными ссудами и прирезкой земли. Он много заботился о лучшем устройстве полиции и пожарной части. Цесаревич вмешивался в экономическую жизнь своего владения, стремясь положить предел ростовщичеству торговцев и ремесленников.
Для гатчинских крестьян и солдат своего войска цесаревич устроил просторный госпиталь с отдельными комнатами для заразных больных. В каждую волость определен был фельдшер и повивальная бабка. В Гатчине была устроена бесплатная школа; в мариенбургском сиротском доме обучались солдатские дети — рукоделиям, земледелию и садоводству.
Полную противоположность цесаревичу представляла Екатерина. Вольность ее нравов, конечно, не была тайной в русском дворянском обществе. Всякое обвинение в «повреждении нравов», обращенное к отвлеченному государю, конечно, метило именно в известную всем личность императрицы.
Явным намеком звучали поэтому слова Конфуция, восхвалявшего государя, который «отженет от себя ласкателей и удаляться станет от венерических забав: когда станет вменять богатство и имение за ничто, а за велико — добродетель».
Недочеты внутреннего строя России Екатерина старалась затмить шумной и блестящей внешней политикой, но здесь она не могла найти сочувствие масонов, мысль которых как раз направлена была против хотя бы и успешных войн.
Может быть, именно Екатерину имела в виду одна масонская речь 1780-х годов, направленная против «Александра Македонского, сего повелителя многих стран и завоевателя целого почти света».
«Прочтем повествование дел его, — восклицал масонский ритор, — которые от многих почитаются великими подвигами и достойными бессмертной славы, рассмотрим и положим на мерило истинного закона и должностей человеческих: найдем ли в нем неколебимую добродетель, увидим ли в нем то спокойствие духа, которым обладает истинно свободный человек? Убиение безвинных друзей своих, неистовое желание божеских почестей и прочие буйства его, громогласно возвещают нам, что он был раб, ибо не мог противиться стремлению страстей, но пал под тяжкими оных оковами. Шествуя по пути блаженства, совратился он в область честолюбия и сделался пленником; но досмотрим, не могли бы и при честолюбии своем остаться свободным.
Сан его и должность истинного человека требовали, чтобы он подал помощь угнетаемому от врагов отечеству, чтобы дарования свои и великость духа употребил он на избавление своих собратий от злосчастия. Восприял он на себя труд сей и пользуясь благоприятством фортуны поразил супостата Греции. Отечество в награду за его подвиги увенчало его славою. Здесь надлежало ему остановить быстрое течение побед своих, не принимать более даров от фортуны и, очистив отечество от внешних врагов, рачить о истреблении внутренних. Но как ослепился блеском славы, прельстился великим именем победителя, возомнил, что приумножит свою славу и следственно благо свое кровопролитием. Напал он на отдаленных народов, ничем его не оскорбивших, и потом силою оружия присвоя себе едва не целый свет, безумно возжелал присвоить почести божеские! Что ж потом? Учинился гнусным рабом страстей своих».
Прямо на Екатерину намекали, конечно, московские масоны и в своих нападках на государей, которые покровительствовали Вольтеру и Гельвецию, доведя дело до французской революции.
На приглашение Р. А. Кошелева приехать в Россию Сен-Мартен ответил, что он не может этого сделать, пока жива императрица, «известная своею безнравственностью».
Обеспокоенные вольнодумством и распущенностью власти при Екатерине, раздраженные ее игрою с огнем социального пожара[278], консервативные круги общества надеятся найти истинного государя в цесаревиче Павле.
Связь консервативной оппозиции с цесаревичем несомненна. Партия Паниных — партия цесаревича. Начиная с 1769 года между Павлом и Паниными возникает усиленная переписка, в которой обсуждаются основные очертания желательного государства, прежде всего — военного строя.
В своем «Рассуждении о государстве вообще, относительно числа войск, потребных для защиты оного и касательно всех пределов» цесаревич предлагал устроить армию наименее обременительным для страны способом, и, выдвинув четыре корпуса для защиты границ от Швеции, Пруссии и Австрии, Турции и Китая, «остальные полки расположить на постоянных квартирах по империи, наблюдая, чтобы каждая дивизия имела свою губернию, чтобы как можно менее сталкивалась военная часть с цивильною. Когда полки будут поселены, заменять рекрут солдатскими детьми, достигающими совершеннолетия; таким образом, войско комплектовалось бы само собою, а земля служила бы ему только подкреплением».
278
В XIX в. укоризненно вспоминал Поздеев, что только после Пугачевского бунта Екатерина «перестала думать о вольности крестьян».