Столь же одинок и другой персонаж русской классики — учитель-немец Карл Иванович из первой части автобиографической трилогии Льва Толстого «Детство». Он так же, как и Лемм у Тургенева, балансирует на комедийной грани, но это только усиливает драматизм его темы. А тема эта, подчеркнем еще раз, — трагедия невольного отрыва от родного гнезда. Мысль о безотчетной тяге к родному, почвенному является главной темой фильма и главной, согласно авторам фильма, составляющей русского, да, наверное, и не только русского, мировоззрения.
Лаврецкий у Кончаловского, возвращаясь на родину, хочет избыть перед ней свою вину, а скорее всего, избыть вину перед матерью, крепостной по происхождению. Именно потому, что она крепостная, ее портрета не окажется в фамильной галерее, но образ матери станет путеводным по возвращении. Тягой к родному окрашивается все, что встречает в Лавриках герой: и природа, и усадьба, и старый слуга. Отсюда эта почти заповедная ностальгическая красота усадебного мира. Но ею, этой красотой (или красивостью, как многие воспринимают), не исчерпывается образ Родины в фильме. С образом Родины связано и крестьянское происхождение Лаврецкого, каким герой откровенно гордится и даже бравирует. Происхождение героя — важный смысловой мотив картины, связанный с ее магистральным конфликтом, который, как мы говорили, Кончаловский собирался решать гораздо полнее. Конфликт этот и насыщает во второй части картины напряженным драматизмом ее сюжет: конфликт между усадьбой и деревней, между крепостным крестьянином и его господином. Он живет внутри самого Лаврецкого и выплескивается наружу в эпизоде ярмарки, в ее пьяном тяжелом веселье, в ее оскорбительной грязи и т. д. Вот отчего никогда не достигнет гармонии в своем миросознании не только Лаврецкий, но и входящая в жизнь «тургеневская девушка» Лиза Калитина (арт. И. Купченко), казалось бы, само воплощение гармонии. В равновесии с миром может находиться лишь ограниченный Паншин (арт. В. Сергачев), лишенный ощущения родины.
Нарушение равновесия с внешним миром и в миросознании главных героев картины Кончаловского есть одно из выражений неуравновешенности миросознания всей русской нации, где «верхи» никогда не могут договориться с «низами», а Россия — с Европой. Вот отчего поиск Лаврецким матери, родины, ее корней так и не дает окончательного результата. Напротив, мы оставляем его в длящемся поиске, оставляем странником. Мысль эта еще раз подчеркивается Тургеневым, «воскрешающим» жену Лаврецкого (актр. Б. Тышкевич), появление которой вновь возвращает Лаврецкого в состояние неравновесия, уничтожая только возникшую надежду на укоренение на родной земле благодаря возможному браку с Лизой. И это состояние героя есть тоже черта миросознания нашего соотечественника, — и не только в XIX в. Поиск Родины в себе — так можно было бы определить сюжет фильма Кончаловского. Поиск, который следует понимать как поиск духовного единства индивида, невозможного вне духовного единства нации.
Те же, или близкие им, проблемы беспокоили, вероятно, и Н. Михалкова, когда он создавал экранный вариант «Обломова». Известно, что на мировоззренческие поиски определенного рода режиссера натолкнула книга Ю. Лощица о Гончарове, вышедшая в серии ЖЗЛ и выдержавшая несколько изданий.
Примечательно, что обломовский миф оказался неожиданно востребованным в 1980-е гг. Оба произведения — книга Лощица и фильм Михалкова «Несколько дней из жизни И. И. Обломова» вопреки хрестоматийным установкам школьного курса литературы утверждают позитивную сторону «растительного» существования Обломова, созидательное начало его духовного «Я». Образ Обломова трактуется режиссером вслед за Лощицем как истинно русский тип в пику полунемцу Штольцу. При этом подчеркивается почти мистическая связь героя с материнским лоном — собственно матери, матери-земли и матери России.