Земная жизнь Паисия, исполненная плодотворных трудов, завершилась 15 ноября 1794 г., в возрасте 72 лет он навечно закрыл глаза [1287].
31 год продолжался последний период его деятельности, сделавший его имя известным далеко за стенами монастыря, слава о нем как о старце, имевшем особый дар духовного окормления, проникла и в Россию. Из автобиографии старца Феофана Соколова мы узнаем, что уже в начале 70–х гг. несколько стремившихся к аскетическим подвигам монахов и мирян, наслышанных о Паисии, отправились к нему в Драгомирнский и Нямецкий монастыри, чтобы получить наставление или даже остаться там навсегда под его духовным руководством [1288].
Одним из первых учеников Паисия был старец иеромонах Клеопа I († после 1778 г.), который перенес основы старчества в Островскую Введенскую пустынь (Владимирской епархии). Биографические сведения об этом подвижнике благочестия весьма скудны: Клеопа являл собой пример скромности и смирения. Даже его ученик старец Феофан Соколов не много мог поведать о его прежней жизни. Клеопа был родом из Южной России, несколько лет провел он на Афонской горе, где познакомился с Паисием и, вероятно, спасался вместе с ним в скиту св. пророка Илии. В 1760–1778 гг. он был строителем вышеупомянутой Введенской пустыни, ему поручено было привести ее в порядок, внутренний и внешний, и благодаря Клеопе эта пустынь действительно стала местом иноческих подвигов. Он был одним из первых насадителей подлинно монашеского жития в России и первоначальником старчества в возрожденной им пустыни [1289]. Общежительный устав, введенный Клеопой в этой обители, был потом перенесен его учениками монахами Игнатием и Макарием в Николо–Песношский монастырь, но, к сожалению, этот устав продержался там недолго [1290].
А потом появился целый сонм подвижников строгой жизни — учеников старца Паисия. Они расселились по всей России и, странствуя из монастыря в монастырь, из пустыни в пустынь, разносили повсюду весть о «благочестивом и чудном отце Паисии», обретая таким образом новых приверженцев старчества, которые становились их учениками. В первом поколении учеников Паисия некоторые имена заслуживают особого упоминания, хотя первоначально круг их влияния был не особенно велик, в основном они селились в самых маленьких и самых бедных пустынях южной Великороссии — в губерниях Калужской, Орловской и Курской.
К их числу принадлежал старец–архимандрит Феодосий Маслов (1720–1802). Родился он в городе Глухове (Черниговской губернии) в семье купца, вначале спасался в Свенском монастыре, потом, недовольный жизнью тамошних монахов, ушел в Молдавию, к известному молдавскому старцу Василию († 1767) [1291], учеником которого, как уже сказано, был и Паисий. В 1767–1778 гг. Феодосий настоятельствовал в Тясминском и Мерлополянском монастырях, в 1779 г. его пригласили в Молчанскую Софрониеву пустынь, для возобновления монастырской жизни. Там он оставался до самой смерти († 9 декабря 1802 г.). Феодосий ввел в пустыни общежительный устав Афонской горы [1292].
Далее следует назвать еще двух учеников Паисия: это старцы иеромонах Клеопа II († 1817), постриженный Паисием, и иеросхимонах Феодор (1756–1822).
Клеопа II в 1800 г. пришел в Белобережскую пустынь, где настоятелем был тогда старец Василий Кишкин, здесь Клеопа познакомился с монахом Леонидом Наголкиным, который в ту пору подвизался в этой пустыни, и вместе они побывали потом в разных обителях; Клеопа скончался в 1817 г. в Валаамском монастыре [1293].
Иеросхимонах Феодор, тоже купеческий сын, из города Карачева (Орловской губернии), в ранней молодости ушел из родительского дома и отправился в Площанскую пустынь; родители вернули его домой, но он снова бежал, на этот раз в дальнюю Белобережскую пустынь. Однажды, по дороге в Печерскую лавру, юный послушник услышал о «чудном старце Паисии» — и отправился к нему в далекий Нямецкий монастырь, где Паисий постриг его, приняв в число своих учеников. Феодор был весьма сведущ в грамоте и помогал Паисию, переписывая его переводы. Преемник Паисия, настоятель Софроний, постриг Феодора в схиму и отослал его обратно в Белобережскую пустынь. Но епархиальный архиерей попросил его отправиться в маленькую и бедную Чолнскую пустынь и там принять на себя настоятельство, однако Феодор отклонил это предложение и согласился только на то, чтобы стать помощником настоятеля. Благодаря его помощи здесь был введен общежительный устав старца Паисия и богослужебный устав Афона. Между тем к Феодору стало приходить столь много людей за советом и наставлением, что он вынужден был уйти из пустыни. Он перешел в Белобережскую пустынь, где оставался восемь лет. Наконец, вместе со старцем Клеопой II и монахом Леонидом (позже Оптинским) он ушел в Новоезерский монастырь, которым в ту пору управлял старец Феофан Соколов, оттуда — в Палеостровский, потом в Валаамский (здесь преставился его спутник старец Клеопа II) и в конце концов в Александро–Свирский монастырь, где оставался уже до самой кончины (7 апреля 1822 г.).
1287
Важнейшим из сочинений Паисия является его «Автобиография» (рукопись находилась раньше в Библиотеке Академии наук в Петербурге); к сожалению, А. Яцимирский лишь подробно пересказал ее в: Сборник ОРЯС. 79. С. 515–541; там же его «Устав» (с. 533–538), в отрывках; обширная библиография (с. 550–544), перечень сочинений Паисия (с. 548–550), а также каталог его библиотеки и составленный самим Паисием и его учениками каталог переводов аскетических творений (с. 555–583). Эти библиографические материалы не лишены интереса для историка, ибо они говорят о том, какие аскетические творения предпочитал Паисий: там перечислены 6 списков «Предания» Нила Сорского, 15 рукописных книг с сочинениями прп. Симеона Нового Богослова, 14 списков сочинений Филофея Синайского, 8 списков «Сотницы» Каллиста и Игнатия Ксанфопулов. О духовной биографии Паисия и его учеников дает представление работа: Попов Н. Описание рукописей московского Симонова монастыря (Чтения. 1910. 2), содержащая обширный материал. О влиянии сочинений Нила Сорского на Паисия: Боровкова–Майкова. Нил Сорский и Паисий Величковский. См. также библиографию Н. Арсеньева в: Der christliche Osten. S. 193; отдельные отрывки из сочинений Паисия в: Четвериков С. Путь умного делания и духовного трезвения, в: Путь. 1926. 3. С. 65–83; Из истории русского старчества. Там же. 1927. 7.
1288
Субботин. Архимандрит Феофан, настоятель Кирилло–Новоезерского монастыря (1862). С. 57–75. «Из рассказов отца Феофана».
1289
Яцимирский. Ук. соч. С. 546; Добронравов В. Иеромонах Клеопа, строитель Введенской пустыни (1908); Субботин. Там же. С. 59–62; в книге дана очень выразительная характеристика этого аскета. Стоит отметить, что рассказ о хлебе в пустыни (ср. мою книгу. S. 132), как мы смогли установить впоследствии, очень похож на рассказ из жития прп. Саввы Освященного. Cotelerii Monumenta Eccles. Graecae. 4. P. 322.
1292
Описание Молчанской Софрониевой пустыни (1856). С. 56; Муравьев. Святая гора и Оптина пустынь (1852). С. 129; Яцимирский. Ук. соч. С. 545; Субботин. Ук. соч. С. 15, 18; Денисов. № 585; Зверинский. 2. № 933.
1293
Яцимирский. Ук. соч. С. 546; Первый великий оптинский старец иеромонах Леонид (1917). С. 14–44. В 1809–1817 гг. все трое отправились в странствие по монастырям северной России, побывали в Палеостровском, Валаамском и Александро–Свирском монастырях, но там обстановка была, вероятно, не очень благоприятна для введения старчества. В особенности это характерно для Валаамского монастыря, где, однако, до 1804 г. спасался старец Назарий, устроивший там монашескую жизнь в строгом соответствии с общежительным уставом.