Учреждение Монастырского приказа тоже не принесло серьезных перемен. Самое характерная черта законодательства Московской Руси — это его хроническая неполнота и запутанность; не связано ли это с тем историческим обстоятельством, что Древняя Русь, в отличие от Западной Европы, не знала римского права, которое так отчетливо умеет очертить все юридические вопросы? «Отсюда в законоположениях Уложения недомолвки, неопределенность и противоречия и какая–то двойственность в началах» [342], особенно в вопросе о подсудности духовенства; таким образом, для нового учреждения в Уложении не было отчетливого правового основания. Монастырский приказ взял у Приказа Большого дворца все дела, связанные с монастырскими владениями, и вел их точно так же, как и его предшественник. Когда Собор 1667 г. уничтожил подсудность духовенства Монастырскому приказу [343], в ведении приказа оставались еще дела, связанные с тяглом и налогами, которыми обложены были церковные и монастырские земли, чем ранее ведал Приказ Большого дворца; изменения были незначительными, и скорее практического, чем принципиального характера. Деятельность Монастырского приказа, как пишет Горчаков, «была весьма слаба даже и в пределах, ему указанных» [344]. 17 декабря 1677 г. издан был указ царя, положивший конец существованию Монастырского приказа: ему повелевалось передать все дела Приказу Большого дворца [345], так что монастырские владения снова переходили по всем упомянутым уже вопросам в ведение этого последнего.
Собор 1667 г. сделал, однако, шаг вперед. Члены этого Собора, иерархи и духовенство, признали развращающее влияние богатства на монастырскую иноческую жизнь и запретили монахам владеть личной недвижимой собственностью, поскольку это противоречит иноческим обетам [346], сделав, таким образом, только полдела. Вопрос о монастырских владениях на Соборе 1667 г. не был даже затронут, и можно смело утверждать: Собор, добившийся столь большого успеха в вопросе о подсудности духовенства, твердо придерживался мнения, что церковные учреждения имеют полное право на земельные владения [347].
Таким образом, в решении вопроса о монастырских владениях в конце XVII в. не было сделано ничего принципиально нового: земельные владения оставались в руках монастырей, и это не могло не влиять на монастырский быт. Опасения и предсказания нестяжателей 1–й половины XVI в. вполне оправдались историческим развитием. В течение двух столетий обмирщение монашеской жизни постоянно усиливалось и все глубже проникало в строй монастырского быта. Монастырь, со своим хозяйством, со своими постоянными материальными заботами, из места отречения от мира превращался в своего рода хозяйственное предприятие. Экономическое положение монастырей стало основой их внутренней жизни в XVI–XVII вв. Многие негативные черты монашеского быта, которые вели иночество к обмирщению и кризису, объясняются тем, что не были воплощены в жизнь воззрения нестяжателей. Вина в этом в немалой степени лежит на их противниках — иосифлянах. Реформы царя Петра Великого, ураганом пронесшиеся по Московской Руси, потрясли и древнерусский монастырский быт. Если бы они были проведены своевременно, то могли бы, по крайней мере, затормозить процесс обмирщения монашеской жизни. Но церковная реформа Петра и его взгляды на христианское иночество строились на неверной основе и исходили отнюдь не из воззрений нестяжателей. Поэтому и процесс обмирщения не прекратился, он продолжался и далее, только в несколько иных формах.
342
орчаков. Ук. соч. С. 68. Ср. иное мнение: Владимирский–Буданов М. Обзор (1888). С. 210.
344
Горчаков. Ук. соч. С. 101. Некоторые монастыри по делам, связанным с земельными владениями, стремились обращаться в Приказ Большого дворца (например: АИ. 4. № 166).
345
ПСЗ. 2. № 699. Горчаков. Ук. соч. С. 101. Появление этого указа не в последнюю очередь было вызвано приговорами Собора 1675 г.: в них была сделана попытка оградить духовенство в вопросах подсудности от вмешательства светской власти. ААЭ. 4. № 204 и 205.
346
Горчаков. Ук. соч. С. 112; ПСЗ. 1. № 412. Собор 1669 г. утвердил этот приговор и распорядился, чтобы лавки и другие торговые заведения, которые принадлежали духовенству или монастырям и управлялись их приказчиками, были отписаны на царя, то есть переданы государству. ПСЗ. 1. № 442, § 12; ААЭ. 4. С. 161.