Впрочем, среди этих славян в любом случае не было холостых молодых мужчин. Ближайшему к ней по возрасту было одиннадцать лет. А трое мордовских и двое вятичских юношей, хотя и выглядели добродушными, не пришлись ей по нраву.
«Отсталый, дикий край, – решила она. – Если я за кого и выйду, то уж точно не за местного олуха и недотепу».
А спустя еще три дня ее отец сделал открытие, которое привело его в еще большую ярость.
– А все-таки здесь есть хорошая земля, – раздраженно объявил он ей вечером, – настоящий чернозем. Но ее в кортому не дают!
– А где она?
– Ближе к деревеньке, которую они прозвали Грязным. Отличная земля, можешь поверить? Я туда сегодня ходил с этими мордвинами, чтоб их!
Дело в том, что природа, или, если точнее, отступающие ледники последнего ледникового периода кое-где оставили на территории сплошных песчаных подзолов участки плодородных земель. Одна такая область распространения чернозема находится к северу от Владимира и простирается в сторону Суздаля. А другой клочок подобных земель, куда меньше размером, сохранился к востоку от Русского.
– Боярин придерживает эту землю за собой. Нам передает только скудную да бедную.
Оказалось, что эта полоса чернозема была поделена на три части. Одна, расположенная ближе к северу, была частным владением, принадлежавшим самому великому князю. Тамошняя деревня несколько лет тому назад вымерла от чумы, но со временем великий князь, несомненно, заселит ее снова. Часть, расположенная ближе к востоку, считалась так называемой черной землей, номинально ею владел князь муромский, но на деле она сдавалась в кортому свободным крестьянам.
А ближайшая часть, поменьше, принадлежала боярину Милею.
Впервые увидев Янку и ее отца, боярин ни словом об этом не обмолвился. Одинокий мужчина с девочкой в его глазах были негодными кортомщиками для его лучших земельных угодий. «Нет уж, приберечь их на потом и поглядеть, не объявится ли еще кто», – здраво рассудил он.
Тем временем он решил сам возделать часть хороших земель, поручив это нескольким рабам, которых ему удалось приобрести.
– Может быть, нам взять надел чернозема? – предложила Янка.
– Нет, я уже спрашивал у управляющего. Боярин только наемных работников вроде мордвинов туда ищет. Я до такого не опущусь.
Она обняла отца и поцеловала, ощущая слабый запах пота, исходящий от его рубахи, и глядя на жилы, выступающие у него на шее. Она не в силах была видеть его таким расстроенным.
– А если нам уйти? – предложила она. – У нас же есть деньги.
Принесенные с собой деньги они тщательно спрятали под полом.
– Что ж, можно. Но не в этом году.
– Да, – согласилась она, – не в этом.
Зима была близко.
Однако, несмотря на все убожество и отсталость деревни, в новой обстановке она ощущала покой и умиротворение. «По крайней мере, – заметила она отцу как-то раз, дождливым днем, лениво потягиваясь, – здесь, может быть, и скучно, но татарам сюда не добраться».
Как ни странно, теплая погода продержалась до середины октября. Янка привыкла к тихой, размеренной деревенской жизни. Вместе с односельчанами она ходила в лес по орехи, а когда мужчины убили лося, помогла женщинам приготовить роскошный пир.
Он шел по тропинке, а вода, капая с деревьев, пропитывала его меховой воротник или, если он не отирал ее, сбегала по его тощей, в складках, шее. Под ним, у подножия небольшого утеса, бил из прибрежного склона волшебный родничок и, стекая меж папоротников, устремлялся в реку. Он не останавливался, вот только раз замедлил шаг, взглянув на реку и противоположный берег внизу. Дважды он вслух выругался.
Чтоб ее, эту девчонку!
Юная, свежая – чем же таким пахнет-то она? Розами? Дикой гвоздикой? Орехами. Калеными орехами. Неужели от нее и вправду пахнет калеными орехами?
«Пропасть мне совсем, неужели она меня не замечает?» – чуть было не произнес он вслух. «Может быть, она сама не знает? – подумал он, но тотчас же отогнал эту мысль. – Еще как знает! Они такие, они все знают».
Так что же это значит? Что она хочет этим сказать? Что же, по ее мнению, он должен ощущать, оставшись с ней наедине, когда дождь срывался с краев крыши, словно водопад? Чего она добивается, потягиваясь и выставляя напоказ свою упругую грудь, зная, что он на нее смотрит, и оборачиваясь к нему, и говоря ему тихим голосом, что ей скучно?