Этот тезис хорошо иллюстрирует следующий эпизод. По сообщению московского летописца, в 1477 г. из Новгорода, находившегося в процессе подчинения Москве, ко двору великого князя прибыла группа бояр «бити челом и называти себе их [Ивана III и его старшего сына Ивана Ивановича] государи. А напред того, как и земля их стала, того не бывало. Никоторого великого князя государем не зывали, но господином». Ещё совсем недавно в московско-новгородском договоре 1471 г. Иван Васильевич именовался «господином». Как позднее выяснилось, это посольство не было согласовано ни с большинством новгородской элиты, ни с вечем, и возмущённые новгородцы дезавуировали челобитье: «А что государи вас, а то не зовем… А вам, своим господином, челом бием, чтобы есте нас держали в старине». Именно отказ от титулования великого князя «государем» стал первой из трёх «вин», явившихся декларированной причиной похода московской рати зимой 1477/78 гг., который поставил точку в истории новгородской вольности. Теперь Иван Васильевич «отчину свою, Великыи Новгарод… привел в свою волю и учинился на нем государем, как и на Москве».
Другой важный титул — «самодержец» — вошёл в официальный обиход гораздо позднее, в конце XVI в., хотя «кулуарно» использовался и раньше (так, в 1459 г. русское духовенство в одном из своих «приговоров» назвало Василия Тёмного «всея Русскиа земли самодръжцем»). Строго говоря, если исходить из этимологии слов, специфику русского политического строя наиболее точно характеризует понятие «государство», а не «самодержавие». Ведь последнее обозначает вовсе не безграничность пределов власти внутри страны, а внешнеполитический суверенитет, независимость от других владык. Но сегодня было бы бессмысленно пересматривать закрепившееся в русском языке с XVIII в. словоупотребление: государство — безличная структура управления, самодержавие — личная, авторитарная, ничем не ограниченная власть монарха. Впрочем, как мы увидим в следующей главе, уже Иван Грозный понимал самодержавие именно в последнем смысле.
В полном соответствии с Герберштейном московские аристократы в письмах к великим князьям называют себя холопами, подписываясь уменьшительно-уничижительными именами. «Государю великому князю Ивану Васильевичи) всеа Русии холоп твой, государь, Феодорец Хованский челом бьет», — так начинает своё послание 1489 г. муромский наместник Фёдор Хованский, князь из Гедиминовичей. «Государю великому князю Ивану Васильевичю всея Русии холоп твой, государь, Васюк Ромодановской челом бьет», — это из грамоты 1491 г. другого князя-Рюриковича Василия Ромодановского, московского посла в Крыму. При Василии III идиома «холоп твой» стала обязательной в придворном этикете. «Ты б, государь, смиловался, пожаловал, велел мне, своему холопу, у себя быть, бить челом о том, чтобы стать мне перед тобою, государем, очи на очи с теми, кого брат мой… к тебе, господарю, на меня прислал с нелепицами», — в таком тоне в 1517 г. оправдывается перед Василием Ивановичем другой Василий Иванович — князь Новгород-Северский. В 1537 г. даже дядя малолетнего Ивана IV удельный князь Андрей Иванович Старицкий величает себя холопом великого князя и его матери Елены Глинской (правда, всё же называя себя по имени-отчеству): «…и вы б, государи, пожаловали, показали милость, огрели сердце и живот холопу своему».