Заметно разошлись славянские языки в отношении суффикса ‑ов‑. В русском языке на тысячу прилагательных у Тургенева 88 образованы этим суффиксом, а в польских переводах тех же текстов — 219. При этом русским прилагательным на ‑ов‑ в 75% соответствуют польские с тем же суффиксом, тогда как из польских ‑ow‑ только 30% совпали с русскими ‑ов‑. В русском языке этот суффикс не расширил своей употребительности, а начиная с XVII в. даже понес значительные потери, в польском же языке удержал и усилил свои позиции; хотя и там он тоже убывает, но в массе случаев, где русские прилагательные имеют иные суффиксы, их польские соответствия образованы с ‑ow‑: базарный — bazarowy, бетонный — betonowy и пр.
Оба языка разошлись и в отношения суффикса ‑ат‑ (‑at‑), но тут его судьба противоположна: в русском он вдвое употребительней, чем в польском.
Еще дальше зашли расхождения в отношении суффикса ‑аст‑ (‑ast‑). Развился ли он из ‑ат‑ еще в общеславянском или позже в каждом славянском языке, знаком он далеким друг от друга славянским языкам, но в совершенно разной мере. Всего сильней он в словенском, где им образованы 500 самых разнородных прилагательных[22], которым соответствуют русские бронзовый, шутливый, угловой, дымчатый, красочный, глупый, дурацкий, мечевидный, меченосный и пр. Очень част он и в сербскохорватском, выступая там 31 раз на тысячу прилагательных (переводы из Тургенева) и занимая пятое место среди адъективных суффиксов, особенно в значении цветовых оттенков. В польском его доля мизерна, как и в русском литературном, несколько чаще в русских диалектах (пятнастый, цветастый при литературных пятнистый, цветистый). В обширном подсчитанном материале ни один случай русского ‑аст‑ не передан тем же суффиксом по-польски. И обратно — каждый случай польского ‑ast‑ соответствует другим суффиксам русского текста (словарно соответствия есть, но, следовательно, они слишком редки).
Одни форманты связывают русский язык с южнославянскими, отсутствуя в западнославянских (адъективные ‑ческ‑, ‑ствен‑), другие, напротив, общи для русского и польского, но неизвестны южнославянским (‑еват).
Арсенал средств русского словообразования богат. Особенно разнообразен ассортимент аффиксов. В образовании глаголов участвуют более 20 префиксов; чаще других по‑, за ним с‑ (со‑), у‑, о‑ (в различных видах речи порядок частотности несколько различен). Прилагательные в основном образованы 26 суффиксами, среди них абсолютно преобладает ‑н‑, часты ‑ск‑, ‑к‑, ‑ов‑ (‑ев‑), ‑тельн‑. Наиболее обширен список субстантивных суффиксов — их более 70, не считая употребленных реже одного раза на тысячу существительных в тексте.
Значительны различия по видам речи. Так, префиксом пред‑ из тысячи случаев глагола в разговорной речи образованы от 2 до 5, а в передовых «Правды» — больше 16. Форма возвратности глагола ‑ся, ‑сь в разговорной речи охватывает около 12% всех случаев глаголов, а в передовых «Правды» — 21%. Вот употребительность некоторых субстантивных суффиксов (на тысячу существительных по данному виду речи; увеличение объема подсчетов может несколько изменить показатели, но не изменит их соотношения, — настолько резки различия):
| ‑ение ‑ание | ‑изация | ‑ица ‑ница | |
| Разговорная речь (классическая драматургия) | 30 | — | 11 |
| Публицистика (передовые «Правды») | 113 | 78 | — |
Еще нет широких исследований притяжения и отталкивания компонентов (основы и аффиксы; соединяемые основы), хотя попытки в этом направлении не были единичными. Из недавних работ интересно по избранному пути исследование П. В. Булина, независимо от полученных зыбких и спорных результатов[23]. До сих пор не выяснено, почему от хитрый, подлый — хитрюга, подлюга, а от милый, бедный — миляга, бедняга; такого вопроса даже не ставит специальное исследование об этом русском суффиксе[24].
23