Впрочем не все славянофилы разделяли идею о великой миссии русского народа. Данилевский, напр., в соответствии со своей теорией культурно-исторических типов считал, что русским, как и всем др. народам, не «суждено разрешить общечеловеческую задачу» в силу того, что одна замкнутая цивилизация не способна конструктивно повлиять на другую замкнутую цивилизацию.
Вместе с тем и Данилевский, и многие другие славянофилы верили в возможность и необходимость создания Всеславянского союза или Всеславянской федерации – добровольного объединения всех славянских государств и народов. Объединение славян должно осуществляться вокруг России, государства, обладавшего мощной государственностью. Однако цель федерации не поглощение славян Россией, а союз, учитывающий интересы всех народов. По мнению некоторых славянофилов, столицей федерации должен стать не Петербург, не Москва, не Прага, не Белград, не София, а бывшая столица Византийской империи – Константинополь, «пророчески именуемый славянами Царьградом».
Несмотря на огромный вклад в развитие русского самосознания, славянофилы не смогли выработать целостного мировоззрения, что в значительной степени объяснялось характером той космополитической среды, из которой многие из них вышли и которая толкала их в сторону либерализма.
Как писал русский мыслитель, митрополит С.-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев): «Несмотря на стремление вернуться в лоно чистой русской церковности, слиться с истоками народной жизни, основами бытия России – ясного понимания сущности русского пути, русского служения славянофильство в целом так и не достигло. По-разному понимали члены кружка природу и цель самодержавия, по-разному оценивали современные события. Эта разноголосица мешала движению, а с кончиной его основоположников оно окончательно утеряло мировоззренческое единство, распавшись на несколько самостоятельных, весьма различных между собой течений, частично выродившись в чистый либерализм».
Тем не менее все, что было создано славянофилами в 1840—1850-е, до сих пор продолжает оставаться важным фактором русской национальной жизни и мысли, оплодотворяя все новые и новые ее течения. Именно славянофильская мысль дала миру учение о цивилизациях Н. Я. Данилевского, изучению которого я посвятил много времени в свете впервые введенного мною в оборот понятия русской цивилизации. Без этих старых книг, приобретенных мною у сына политкаторжанина, я мог бы заблудиться и пойти неверной дорогой.
Глава 14
«Прохиндиада» академических институтов. – Гнезда измены и предательства. – Арбатов и Институт США. – Агенты влияния и шпионы. – Доклад о СОИ вподдержку Америки
Семидесятые – начало 80-х годов – время, когда в стране ткалась паутина измены и предательства. Люди, погубившие и ограбившие страну вместе с Горбачевым и Ельциным, жили среди нас. Они ходили рядом, мы встречались с ними на работе, в магазине, на отдыхе. Как правило, внешне они ничем не выделялись, свои мысли они не раскрывали, более того, они, как шпионы в чужой стране, старались вести себя очень лояльно и не выделяться, именно они больше всех восхваляли коммунистическую систему и были самыми радостными ее служителями. Работая в Институте труда, занимаясь изучением экономики США и западных стран, я по долгу службы довольно часто общался со специалистами академических институтов, прежде всего Института США и Канады (ИСКАН) и Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО). Религиозный талмудизм и сионизм, менталитетом которых были пронизаны большинство сотрудников этих институтов, перешагнул границы иудейского вероучения, превратив догму об избранном народе в политическую программу подпольной политической партии, отстаивающей корыстные интересы евреев. Форма, в которой организованно существовала подавляющая часть сотрудников этих институтов, представляла нечто среднее между еврейской общиной и масонской ложей, а содержание – местечковый дух исключительности и русофобии. Именно поэтому в годы перестройки эти институты дали самое большое количество агентов влияния, да и просто шпионов[18]. Вспоминая сейчас «дух» этих институтов, сожалею, что слишком поздно понял, почему я всегда с таким предубеждением относился к этим научным учреждениям. Во многих сотрудниках этих институтов я тогда еще не видел предателей и изменников, а просто прохиндеев, паразитов, живших по понятиям: где бы больше урвать, организовать загранпоездку, «престижно потусоваться». В основном это была серая, безликая масса отпрысков партийных и советских работников, преимущественно евреев, далеких от настоящей науки и занятых «продавливанием» своих корыстных интересов. В этих институтах я довольно часто бывал на защитах диссертаций, разных обсуждениях, конференциях и т. п. Вспоминаю свои первые ощущения от контактов с этими институтами – разочарование. Система паразитизма, созданная в этих институтах, мешала продвижению по-настоящему талантливых, способных ученых. В стенах этих институтов были закрыты все пути для русских, руководство их состояло преимущественно из евреев или женатых на еврейках. Та небольшая часть русских, которые допускались на руководящие должности, неукоснительно следовали правилам еврейской партии, восторженно «принимая доминирующую роль евреев» (выражение одного из сотрудников Института США) и с готовностью проводили еврейскую линию. Причем самую трудоемкую и требующую знаний работу выполняли русские и другие неевреи, а плодами ее, выражаемыми в диссертациях, степенях, выпущенных книгах, пользовались преимущественно евреи и приближенные к ним лица.
18
Институтам ИМЭМО и ИСКАН предшествовал не менее известный Институт мирового хозяйства и мировой политики (1924–1927), возглавляемый видным еврейским большевиком Варгой, превратившим его в сионистское гнездо, в антирусский центр. В середине 80-х я познакомился с зам. директора этого института и получил от него много интересных сведений (см. главу 18).