Племена у славян существовали не накануне образования государств, как традиционно считается, а гораздо ранее, в эпоху до начала Расселения – до VI столетия, для которой сведения о внутренней структуре славянского общества практически отсутствуют (само имя «славяне» появляется в исторических источниках только в VI столетии). В период же Расселения VI–VIII вв. у славян происходил слом племенной структуры общества[12]. В результате сформировались новые общности, носившие уже территориально-политический характер (их можно, отталкиваясь от византийской терминологии, условно именовать «славиниями»). Этот вывод важен постольку, поскольку традиционное представление о племенном устройстве славян, в том числе восточных, накануне образования государств ведет к неоправданной архаизации их общественного развития, подталкивает к представлению о некоей общественной «неразвитости», «дикости»[13]. На деле славянские государства складывались не на племенной основе, а на основе переходной структуры, которая уже не являлась племенной, но еще не была государственной. Время, которое отпустила этой структуре история, было (для большинства «славиний») небольшим. Так, по совокупности данных письменных источников и археологии, формирование известной по «Повести временных лет» структуры восточной ветви славян можно датировать VIII – первой половиной IX в., а уже к концу X столетия все ее составляющие – «славинии» Восточной Европы – вошли в состав государства Русь.
В связи с выводом о неплеменном характере славянского общества накануне образования государств по-новому видится и проблема так называемой родо-племенной знати у славян. Еще недавно в историографии не вызывало сомнений, что такой слой, состоявший в первую очередь из старейшин родов и племен, у славян раннего Средневековья, в том числе восточных, не только существовал, но играл ведущую роль в обществе. Сплошь и рядом можно было встретить утверждения, что в первую очередь именно из родо-племенной знати формировался в славянских государствах, в том числе на Руси, «класс феодалов». В конце XX столетия, однако, утвердилось представление, что ведущую роль на Руси в эпоху государствообразования играла другая категория знати – служилые люди князя, носившие наименование дружина. Но представление о наличии в раннесредневековом славянском обществе наряду с дружинной знатью также родо-племенной продолжает бытовать.
Сложность состоит в том, что исторические источники не содержат сведений, из которых можно было бы вывести не только тезис о ведущей роли родовых и племенных старейшин в славянском обществе, но и самый факт их существования… Причем таких сведений нет не только для IX–X вв., для эпохи складывания Руси и других славянских государств: ясные известия о родоплеменной знати отсутствуют даже для периода славянского Расселения, для VI–VIII столетий![14]
Дело в том, что наличие у славян родо-племенной знати как видной общественной силы ученые постулировали по аналогии: такого рода категория на определенном этапе развития известна у всех народов. А поскольку признавалось, что у славян накануне образования государств существовал племенной строй, постольку несомненным представлялось и наличие в этих якобы «племенах» (делящихся на роды) племенных и родовых старейшин. Их как бы не могло не быть; и если источники их не упоминают, тем, что называется, хуже для источников…
Однако если признать, что племенное устройство у славян рухнуло в эпоху Расселения, что известные нам раннесредневековые общности сложились на обломках родоплеменного строя, то молчание источников о родо-племенной знати перестает быть загадочным и представлять проблему. Родовые и племенные старейшины у славян несомненно существовали и играли важную роль в обществе, но тогда, когда господствовала племенная структура – до начала масштабных миграций, до Расселения VI–VIII вв. В ходе же Расселения, по мере того как племена распадались, а из их обломков на местах нового поселения формировались новые общности, уже не на племенной, а на территориальной основе, на первый план выдвигалась новая знать – княжеские дружины, а старая племенная знать теряла свои позиции. Если она и сохранялась в новых, территориально-политических общностях («славиниях»), то играла второстепенную роль, поэтому источники ее практически и «не замечают».
12
Этот вывод распространяется и на территорию вероятного «старого» (до VI в.) славянского заселения – между Вислой и Средним Днепром, поскольку здесь также преобладают названия по местности обитания; миграции происходили и в этом регионе.
13
Этому отчасти способствовал автор «Повести временных лет», поместивший во вводной части своего произведения описание «зверинского образа» жизни древлян, северян, радимичей и вятичей. Но его целью было противопоставление их полянам – предкам киевлян, имевшим «обычай кроток и тих» (Повесть временных лет. С. 10–11).
14
Буданова В.П., Горский А.А., Ермолова И.Е. Великое переселение народов: этнополитические и социальные аспекты. С. 155–174.