Картина первая
Двор возле Дусиного дома. Во дворе Худая женщина с больной девочкой, завернутой в одеяло, согнутая пополам старуха Сучкова , Надька – молодая баба, красивая, но с подбитым глазом, беременная Вера , совсем юная, почти девочка. Поодаль, привалившись спиной к забору, дремлет одетый в городскую изношенную одежду Голованов . Из дома слышится стройное пение. Поют акафист Божьей Матери. Пение, то затихая, то усиливаясь, то переходя в ритмическое чтение псалмов, будет звучать все время. Антонина , в монашеском одеянии, в апостольнике, подходит к крыльцу с полными ведрами. Увидев посетителей, выплескивает воду на землю и уходит откуда пришла.
Вера . Уж который раз за водой идет. Чего ж она ее все выливает?
Худая . Видать, не в воде дело. Смотри, колодец-то рядом, а она вон куда ходит.
Сучкова . В колодце вода низовая, мутная да кислая. А там ключ святой.
Вера . А чего ж она ее выливает? А в тот раз прям с крыльца выплеснула.
Сучкова . Это по Дусину слову: если зверь нечистый или человек сренется, или колокол грянет, или еще чего, не знаю, то вода и портится. Уж ни на мытье, ни на питье Дуся нипочем ее не примет.
Худая . А правду говорят, что она не ото всех берет?
Сучкова . Не, брать берет. Еду только не ото всех есть станет. Другой раз возьмет, да и раздаст. А подарки-то она брать любит. Платки как еще берет, и простые, и хорошие. И шали у нее есть, даже и золотого шитья. Она любит. А сама носит только платок белый, простой, вроде как фатой его повяжет и постирать не дает. А тут было годов десять или поболе платки у ней в сундуке сами собой погорели. Запахло вдруг тлелым у нее в келье, и уж по всей деревне понесло. Обыскались, где тлеет. А на другой день сделался у ней в келье воздух черен и дух смрадный, открыли сундук, а там одни уголья от платков.
Вера . Ну и что она, Дуся-то?
Сучкова . Дуся – в слезы. Как же, говорит, я теперь моих доченек одену, без платочков-то… Это, говорит, все Маня Горелая, она навела. Но тут-то она ошиблась, Маня в ту пору в Дивеево ходила, ее тут и не было.Вера подбирается к окну, заглядывает внутрь.
Вера . Батюшки-светы! А хлебов-то, хлебов! И несут, и несут. И считают. На что им столько?
Надя . Отберут, если прознают. Нас с Пасхи два раза обкладывали. Сперва хлебом обложили, а потом медом. Знают, что мой Петр Фомич пчелок водит. Дай-ка гляну…
Сучкова . Молчала бы лучше. Надя оттесняет Веру от окна, заглядывает. Хватается за макушку.
Надя . Ой!
Вера . Ты чего?
Надя . Вроде камушком кто лупанул… Смотри-ка!Появляется Маня Горелая . Зипун на голове. Подол задран, в подоле камушки. Достает камень, бросает в Надьку.
Надя . Ой!
Сучкова . Мань, ты чего обижаешь-то ее? Она, может, за помочью пришла, цельный день ждет, ты за что ее…
Маня . Шуба волчья сукном крытая да ложек дюжина из барского дома… Ой, придавили тебя, придавили…
Сучкова . Какая шуба, Маня, какая шуба? Ты чего на меня наговариваешь? Не брала я никакой шубы.
Маня . Брала, брала. На спине и лежит. О, придавила-то как. И ложечки серебряные… Все воры, все… Кроме Дуси. Она дура. Иди, иди к Дусе, она тебя выпрямит. А ты потом будешь серебряными ложечками по огненной сковороде шкрябать…Сучкова крестится, пятится.
Сучкова . Окстись, Маня. Не говори напрасно.
Антонина с полными ведрами проходит мимо Мани.
Маня . Иди, иди. Исцелит тебя святая колода во имя пера, пуха и глухого уха! Исцелит… (Пляшет вприсядку.)
Антонина выплескивает воду из ведер, ставит ведра наземь. Машет рукой и снова уходит .
Худая . Опять ей воду испортили… Сучкова (Мане). Что говоришь-то, сатана!
Сучкова прячется за угол дома. Маня достает камень и бросает в Надю.
Надя . Ты за что меня бьешь, Манечка?
Маня . Небось, меду принесла?
Надя . Принесла.
Маня . А на что принесла?
Надя . А гостинца Дусе, Манечка. В другой раз и тебе принесу.
Маня . Нужен мне твой мед. Намажь им дырку-то свою, кошель лохматый. Хочешь быть етой, а будешь битой.Маня, почесываясь, отходит. Садится наземь, очищает босые пальцы ног от грязи. Сучкова высовывается из-за угла.