Выбрать главу

Подоплека аферы открылась Илье почти сразу, Гришка мог бы и не упоминать, как бы мимоходом, о детских обидах. Теперь мордой в дерьмо макнули Илью. Квартиру пришлось сменить. А потом, отбросив предрассудки, пойти работать на стройку вместе с арабами. Единственным утешением оставалась бутылка «Кеглевича».

Речь шла уже не о процветании — только бы выжить, выкарабкаться. Камни великого города жгли подошвы. Гриша, не говоря уже о Нельсоне, до объяснений не снизошел. Они были формально правы — как по своим законам, так и юридически. От неизвестного фальшивомонетчика из киббуца решительно отмежевались. Мало ли кому понадобилось сплавить скверные фальшивки? Посоветовали Илье попросту их выбросить, а еще лучше — сжечь. Не дай бог, попадутся на глаза полиции.

Не искушая судьбу, Илья так и поступил. Работы было много, и работа была тяжелая. И нельзя сказать, чтобы хорошо оплачивалась. Свое решение подработать на панели Елена не скрывала. Этот вопрос вообще не обсуждался. С ее внешностью она и при солидной конкуренции профессионалок пользовалась популярностью. Наконец, настал день, когда Илья мог, в общем-то, бросить уродоваться на стройке. Возможность эту дал заработок жены. Понемногу стал забываться и подлый удар Фишбейна. Мебельный магазин остался за «передумавшим» его продавать прежним владельцем, а Гриша исчез из поля зрения.

До сфер, где вращался Нельсон, Заславским и вовсе было не дотянуться. Тем паче с малопочтенной профессией Елены. Налог с проституток мафиози взимать не отказывались, иногда и снисходительно пользовались их услугами, но в свой круг не допускали. Дурной тон.

Тем не менее, стройку Илья не бросал, обеспечивая некий приварок к основному доходу. Елена была в состоянии прокормить не только его. Поощряла и понравившихся клиентов. А главное, делилась с кем положено. Правильно поняла здешнюю жизнь.

Деньги от мелких сборщиков дани перетекали к Фишбейну, там аккуратно фиксировались и уходили к Нельсону. Судя по дружелюбным улыбкам рэкетиров всех уровней, работой Елены были весьма довольны. Вряд ли она придерживалась того же мнения. Жизнерадостности у молодой женщины поубавилось. К «Кеглевичу» все чаще прибегала и она, особенно если клиент попадался уж очень гнусный. Помогало. А когда дважды пришлось бесплатно обслужить Фишбейна, оба раза напивалась вдребезги. Тошнило не от спиртного — от отвращения. Потный слабый, с сырым земляным запахом…

Илья молчал и маялся. Не мог заставить себя не думать о смрадном коротышке.

И вдруг — поворот. Перестал злиться на мебельного торговца. Круглый, румяный жизнерадостный Бельфер, оставивший мечты о переселении, встречал Илью на пороге своей лавки, не выражая особого удовольствия. Но когда Заславский покупал-таки у него какие-то мелочи, снисходительно делал скидку. Илья не оскорблялся, напротив, почти навязываясь, звал в гости. В конце концов Бельфер явился. Угощение оказалось выше всяких похвал, прием — теплее не бывает. В ответ пожилой холостяк пригласил чету в ресторанчик.

С трудом завязавшееся знакомство парадоксальным образом перерастало в дружбу. Об известной неприятности старались не вспоминать, ее как бы не было. Не только ностальгия грызла обосновавшихся на земле обетованной, но и простая человеческая тоска по близкой душе

Остыл и к ненавистному поначалу Фишбейну. Понимал, что Гриша не в одиночку под него копал, хотя и немалую роль сыграли давние обиды. Хищникам, пусть и мелким, все равно не стать вегетарианцами.

Пришлось и поклониться Грише. И не раз. Сделать вид, что и впрямь поверил, что столкнулся со случайным проходимцем, не имеющим отношения к Фишбейну. В конце концов смирением добился приглашения к самому Нельсону. Точнее, благосклонного согласия дать аудиенцию.

Отправились в сумерках. Хорош был Иерусалим еврейской Субботой, в окнах у дороги уютно теплились огоньки свечей. Ехали мимо успокаивающей торжественности олив Гефсиманского сада, мимо прославленной церкви. Проплыли, остались позади и прямые кресты католических соборов. Тихо мерцало золото купола мусульманской мечети. Но перед важной встречей было не до красот храмов всех религий.

Однако их ждал сюрприз. Атлет, отворивший двери дома Нельсона, коротко бросил: «Велено пропустить одного».

Елена осталась в машине.

Нельсон принял Илью небрежно, снисходительно выказывая внимание. Слушал рассеянно. Однако, чем дальше говорил Илья, тем больше заинтересовывался.

— Вам одному говорю, Яков Моисеевич, — и только из глубокого уважения. Выпал случай немного посодействовать вашему делу, надеюсь, и обо мне не забудете. Есть один человек из Союза, а у него — поразительные вещи. Антики. Свояк его — таможенник. Контейнер: черненое серебро — восемнадцатый век, живопись, между полотнами — старые марки. Из тех, что в Австрии да во Франции культурные филателисты с руками оторвут. Значатся в каталогах Ивера и Пумштейна. Деньги можно взять хорошие. Я решил, что вас это заинтересует.