Сидоров слегка осклабился, припомнив, как на вступительных экзаменах в юридический преподаватели исследовали его армейские характеристики и направление от райкома, памятуя, что есть качества, более важные для юриста, чем простая грамотность. Однако тут же вернул себе серьезный вид:
— Криков интересовался Грибановым и погиб в тот же день, практически в том же месте. Из тюрьмы он вышел за день до того. В городе, разумеется, не прописался, якобы собирался вернуться в Желтые Воды к месту жительства матери. Содержимое карманов: триста рублей, паспорт и опять маковая соломка. Анализ свидетельствует, что из той же партии, что и у Грибанова. Считаю необходимым усиленно поработать с наркоманами, распространителями и притоносодержателями. Контакт с отделом по борьбе с наркотиками у нас неплохой. У их подопечных «мокрые» дела почаще встречаются, чем в литературной среде. Кстати, у Крикова на венах живого места нет — тут наркотик не случаен.
— Работай версии. А я заеду все же к Глуздову. Он, конечно, вне подозрения, учитывая безусловное алиби, а вдруг все же что и выплывет по Грибанову. Интересовался же им зачем-то Криков. Любопытно, успел ли добраться до Глуздова? Произошло-то все в один вечер.
— Экспертиза установила время обоих убийств — около двадцати одного часа. Орудие убийства — трудно представить, что бы это могло быть. Удар по хрящам гортани нанесен профессионально, с огромной силой. Столько сейчас этих самозванных знатоков боевых искусств… Они же, зачастую, и лидеры преступных группировок. Кстати, наш корифей Глуздов служил в таких частях, где учат и мизинцем владеть не хуже «тупого предмета». Увы… Слишком много телезрителей возьмутся подтвердить писательское алиби. Характер повреждений позволяет предположить, что удары наносились неоднократно, но это не наверняка — мог быть один, но со смещением. Труп обнаружен рано утром, следов протекторов на сухом шоссе не сохранилось, на земле — те же отпечатки резиновых сапог сорок третьего размера, что и у тела Грибанова, обнаруженного сутки спустя. Ну, а в отношении обоймы от «ТТ», то тут вообще ничего не ясно.
— Действительно, по меньшей мере странный шаг — спрятать рядом с дорогой почти полную — без двух патронов — обойму. Понятно, что убийца спешил, но зачем боеприпасы-то выбрасывать? Был потрясен тем, что натворил? Тогда какого черта лупить тупым предметом Крикова по горлу, отъехав пару километров? Откуда вообще этот Криков взялся?..
Валерия Евгеньевича Глуздова Стронин застал в постели, закутанного в мохнатую махровую простыню, обложенного компрессами. Лицо его горело лихорадочным румянцем. Перед Глуздовым парила фаянсовая кружка с травяным настоем, а вокруг хлопотал плечистый брюнет, ревностно исполнявший обязанности сиделки. О существовании шофера-телохранителя Валиева майору было уже известно. Водительские права Глуздов имел давно, но больше часа за рулем просидеть не мог. Последствия давней операции — не выносил длительных нагрузок.
— Да что говорить — еле живой прилетел… Никогда не жадничал, а на японском пиве осекся. Плюс сквозняки на веранде. Еще в Жулянах крепился, старался не подать виду перед столичными коллегами, а уж дома еле до такси доплелся. И дел пропасть… Хорошо — Азиз выручает. Если не проследить за отправкой книг с фабрики, половину разворуют, а в финотделе этого сроду не докажешь — налог-то идет от заявленного тиража. Кстати, из-за этого нового налога я и ездил в столицу. Там друзья, думал, помогут, послабление какое — куда там! Со вчерашнего дня так и не встаю, разве что, извините, по нужде. И так все внезапно! Еще в Киеве с Азизом шлялись по Крещатику. Психология провинциала: как это — быть в столице и не побегать по магазинам? Азиз давно мечтал о хорошей, несерийной гитаре, но вы же знаете как с этим сейчас. И тут в комиссионном смотрим — чудо! Гриф изящный, почти невесомая, лак тускловатый, золотисто-вишневый… До сих пор волнуюсь…
Глуздов довольно бойко смотался в соседнюю комнату и вернулся с аккуратной, довольно неновой гитарой. Неплохо, но совсем не бог весть что.
— Вот, взгляните. Смотри-ка, даже чек сохранился — все честь по чести. Азиз буквально влюбился в инструмент. В первый день в гостинице буквально терроризировал весь этаж. В «Метро» на банкет я его не брал, зачем — свои собрались. А Азизу его инструмент дороже шумных сборищ. Но, по-моему, соседям его музицирование пришлось не по вкусу. Жаловаться не жаловались, но дали понять. Наш командированный, как известно, превыше всего ценит покой. А когда я вернулся, Азиз уже и задремал. Правда, проснулся, тут-то я и получил от него выговор. Ну, я, признаться, и сам виноват — приналег на пиво. С моей одной почкой это, сами понимаете…