В общем, не было такого экзамена или теста, в котором хоть чуть-чуть нельзя было бы сжульничать. А в Англии мне сразу рассказали, во чтó может вылиться жульничество, причём, даже самое невинное, поэтому мои криминальные таланты пропали втуне. Все экзамены по английскому языку сдавались самым добросовестным образом. Не всегда на желаемую оценку, но немного подготовки – и результат улучшался. Мне вовсе не хотелось вылететь с экзамена, когда за него заплачено больше сотни фунтов личных денег и на карту поставлены новая работа или продление визы. То же касается и других экзаменов.
И вот пару лет назад настал мой черёд в роли преподавателя принимать тест по окончании очередного уровня курса русского языка. Это ещё не официальный экзамен – на тот приглашают независимых экзаменаторов, которые никогда не учили этих студентов, чтобы их нельзя было разжалобить, подкупить или запугать. Тесты, которые пишут мои студенты, тоже проверяются независимыми преподавателями, а моя задача – провести устный экзамен и организовать прослушивание. Чтение и грамматическое задание испытуемые выполняют по выданным перед тестом распечаткам, и эти бумаги тоже уходят на проверку другому преподавателю, чьё имя студенты не знают. На парте не должно быть никаких книг, тетрадей и словарей, составленная дома тема рассказывается по памяти. На весь тест отводится час, по пятнадцать минут на каждый модуль.
Мой первый опыт: два студента, англичанин и девушка, скажем так, азиатского происхождения. Абсолютно разный подход к учёбе, работе и жизни. С англичанином мы уложились в пятьдесят минут. Он написал всё, что помнил, ответил на вопросы и откланялся. Я предложила ему составить план устной темы для опоры, но он отказался. Со студенткой мы сидели два с половиной часа. У меня, разумеется, не было намерения завалить её, и я переживала за её результаты, в конце концов, это ведь и оценка моей работы. А она, почувствовав, что у меня нет чётких критериев поведения на экзамене, безбожно давя на наши хорошие отношения и зная мою мягкую натуру, выжала из неопытного экзаменатора максимум послаблений. Запись устной темы мы с ней делали четыре раза. В очередной раз споткнувшись, она начинала причитать, что всё забывает из-за стресса, и мне приходилось останавливать запись. Я разрешила ей составить план темы на английском – она умудрилась написать русские слова латинскими буквами в надежде, что я не замечу. Но я заметила – подобного опыта у меня у самой предостаточно. Когда я начала задавать вопросы по представленной теме, она чуть ли не расплакалась и уверяла, что не понимает вопросов. Пришлось опять перезаписывать. Письменную часть вместо пятнадцати минут выполняла полчаса, а я не знала, имею ли право отобрать у неё бумаги. Письменное задание она непрерывно комментировала, уверяя, что не знает всех этих слов, что мы не проходили эту тему, что тема вообще не заявлена в программе. Всеми правдами и неправдами умудрилась вытянуть из меня значение пары незнакомых слов. Словом, по окончании теста я чувствовала, что сама провалила его.
С экзамена я вышла в смятении, вечером всё рассказала мужу. Он буквально подскочил на стуле и заявил, что такого ни в коем случае нельзя допускать, что всё перечисленное называется страшным словом «cheating» (мошенничество), и если администрация колледжа узнает о том, что я способствовала подобному поведению, то я потеряю не только работу, но и право преподавать. Пришлось идти на следующий день к начальству и объяснять ситуацию. Мол, дала слабинку, не сориентировалась. Начальство быстро въехало в суть дела. Результаты студентки аннулировали и назначили её на повторный тест с другим преподавателем. Поскольку то был не официальный экзамен, а текущий тест, шума поднимать не стали. Уж не знаю, как объяснили ей необходимость пересдачи. А я сделала выводы на будущее.