Потянулись недели и месяцы. В обеих республиках нарастал радикализм, Армения опережала. Авторитет Москвы на Кавказе съежился за два года донельзя.
Настал последний день 1989 года, забыть его невозможно. И сегодня, почти двадцать лет спустя, многие, не сговариваясь, подтверждают: в тот день 31 декабря 1989 года, когда Нахичеванское отделение Народного фронта Азербайджана под руководством историка Абульфаза Алиева, будущего Эльчибея, разрушило государственную границу СССР с Ираном (каждый мог увидеть это по ТВ), люди в разных концах страны сказали себе и друзьям: «Это конец СССР». Даже удивительно, что после этого СССР продержался еще целых два года.
Вслед за разрушением границы произошли события, которые и азербайджанцы, и армяне вспоминают как Черный январь. Те люди в России, которые до сих пор оплакивают СССР, почему-то вспоминают эти события гораздо реже, а зря. Случившееся в январе 1990 года похоронило саму идею дружбы народов в ее советской версии — ту идею, на которой государственная конструкция СССР держалась в умах и сердцах большинства своего населения, перевешивая в его глазах все недостатки этой конструкции.
Сразу после встречи Нового, 1990 года, митинговая активность в Баку стала нарастать. Карабахская ситуация была в безнадежном тупике, армяне не соглашались на меньшее, чем поглощение НКАО (причем без азербайджанцев) Арменией, а беженцы вымещали свою ярость и отчаяние на единоплеменниках тех людей, которые выкинули их из родного дома. В этот момент армянские радикалы в Ереване и Степанакерте еще имели шанс притормозить — хотя бы из благоразумия. Они должны были видеть, как безмерно много может потерять армянская община Азербайджана при продолжении противостояния. Уступка, примирительный шаг, приглашение вернуться — и азербайджанцы простили бы многое. Может быть, кто знает, даже оскорбление вылитой кровью. Увы, ничего сделано не было.
Народный же фронт Азербайджана решил, что поскольку Москва неспособна или не хочет прекратить беззаконие и занимает все более проармянскую позицию, нужно форсировать уход республики из СССР. Разрушение государственной границы в Нахичевани и Астаре было произведено, среди прочего, в наивной надежде на помощь братьев-азербайджанцев Северного Ирана (т. е. Иранского Азербайджана). Это было последнее, чего бы желал Иран, но руководству НФА такое не пришло в голову. Оно состояло из историков, специалистов по прошлому, а не по настоящему. Иран запер границу со своей стороны.
Как вспоминает Зардушт Али-заде, «в начале января 1990 года в Баку активизировались погромщики, группы людей беспрепятственно ходили по предприятиям и организациям и требовали у руководства уволить граждан армянской национальности». 6–7 января, на второй конференции НФА Абульфаз Алиев (Эльчибей) в ответ на предупреждения о возможности погрома «ответил фразой, вызвавшей бурю восторга: “Ради свободы и демократии можно пролить и кровь”… На митинге НФА раздавались крики: “Да здравствует Баку без армян”… Два дня Баку был объят погромом. Погибло 56 мирных жителей армянской национальности [армянские источники называют цифру 150 человек — А. Г. и А. С.]. Город был опоясан баррикадами… 18 января военный комендант города Баку генерал-майор Соколов предупредил Этибара Мамедова [снова историк, один из руководителей НФА — А. Г. и А. С.] о вводе войск и вероятном огне на поражение. Информация от населения была сокрыта… Последовавшая через два дня расправа войск с обманутым патриотической риторикой народом была ужасной. На улицах Баку остался лежать 131 труп». Согласно поименному списку, официально обнародованному Минздравом Азербайджана, число погибших чуть меньше: 106 человек, включая 9 неустановленных лиц. Раненых было около 700. Погибло также 20 советских солдат. Более 800 человек было арестовано. НФА на время ушел в подполье.
Бенефис радикалов
Радикалы-историки с двух сторон могли быть довольны. Давно известно, что только пролитая кровь, только герои и мученики превращают химеру в святое и праведное дело. Идеалом азербайджанских радикалов была «свобода и демократия» без углубления в детали. Детали Азербайджан увидел позже, за год их пребывания у власти. Увидел, ужаснулся и приветствовал возвращение Гейдара Алиева. Что касается армянских радикалов, их идеалом был «миацум» любой ценой, они были заранее согласны на самую высокую. Тем более, что цену предстояло платить совсем другим людям. Процитируем Леонида Кучму: «Радикал всегда готов умереть за святое дело, по крайней мере, на словах, и при этом не видит причин, почему бы и вам тоже не умереть за святое дело. Любая попытка отстоять свое право бороться за святое дело живым, воспринимается как трусость и предательство… Тот факт, что кто-то готов отдать жизнь за некое дело, ни в коем случае не доказывает, что дело это святое».