Руссо начал с того, что отверг существующие методы как обучение, как правило, путем заучивания, устаревших и порочных идей; как попытку сделать из ребенка послушный автомат в разлагающемся обществе; как лишение ребенка возможности думать и судить самостоятельно; как деформацию его в посредственность и клеймение банальностями и классическими ярлыками. Такое обучение подавляло все природные импульсы и превращало образование в пытку, которой каждый ребенок стремился избежать. Но образование должно быть счастливым процессом естественного раскрытия, обучения у природы и опыта, свободного развития своих способностей для полноценной и интересной жизни. Оно должно быть "искусством обучения людей":41 сознательное руководство растущим телом к здоровью, характером - к нравственности, умом - к интеллекту, чувствами - к самоконтролю, общительности и счастью.
Руссо хотел бы иметь государственную систему общественного образования, но поскольку в то время общественное образование направлялось церковью, он предписал частное обучение, которое должен был проводить неженатый наставник, посвятивший своему ученику многие годы своей жизни. Воспитатель должен был как можно больше отдалить ребенка от родителей и родственников, чтобы он не заразился накопленными пороками цивилизации. Руссо очеловечил свой трактат, представив, что ему доверена почти полная власть над воспитанием очень податливого юноши по имени Эмиль. Это совершенно невероятно, но Руссо удалось сделать эти 450 страниц самой интересной книгой о воспитании из всех когда-либо написанных. Когда Кант взял в руки "Эмиля", он был настолько поглощен, что забыл о ежедневной прогулке.42
Если воспитателем будет природа, он предоставит ребенку столько свободы, сколько позволит безопасность. Для начала он убедит кормилицу освободить младенца от пеленания, поскольку оно препятствует его росту и правильному развитию конечностей. Затем он заставит мать сосать своего ребенка, а не отдавать его мокрой кормилице; ведь кормилица может навредить ребенку грубостью или пренебрежением, а может добросовестной заботой заслужить от него любовь, которая, естественно, должна быть направлена на мать как на первый источник и связующее звено семейного единства и нравственного порядка". Здесь Руссо написал строки, которые оказали восхитительное воздействие на молодых матерей подрастающего поколения:
Верните всем людям их первородные обязанности? Начните с матери; результаты вас удивят. Каждое зло следует за этим первым грехом. ...Мать, чьи дети не видны, вызывает скудное уважение; нет домашней жизни, узы природы не укрепляются узами привычки; отцы, матери, братья и сестры перестают существовать. Они почти чужие люди, как же им любить друг друга? Каждый думает о себе.
Но когда матери станут нянчить собственных детей, произойдет реформа нравов; естественное чувство возродится в каждом сердце; не будет недостатка в гражданах для государства; этот первый шаг сам по себе восстановит взаимную привязанность. Очарование дома - лучшее противоядие от порока. Шумная игра детей, которую мы считали такой утомительной, превращается в наслаждение; мать и отец... становятся ближе друг к другу; брачные узы укрепляются. ...Таким образом, излечение одного зла повлечет за собой повсеместную реформацию; природа вновь обретет свои права. Когда женщины станут хорошими матерями, мужчины станут хорошими мужьями и отцами".43
Эти знаменитые параграфы сделали кормление грудью матерей частью изменений в нравах, начавшихся в последнее десятилетие правления Людовика XV. За десять лет до этого Бюффон выступил с подобным призывом, но он не дошел до женщин Франции. Теперь самые красивые груди Парижа дебютировали в качестве органов материнства и сексуального очарования.
Руссо разделил образовательную карьеру своего воспитанника на три периода: двенадцать лет детства, восемь - юности и неопределенный возраст подготовки к браку и воспитанию, к экономической и социальной жизни. В первый период образование должно быть почти полностью физическим и моральным; книги и обучение, даже религия, должны ожидать развития ума; до двенадцати лет Эмиль не будет знать ни слова из истории и едва ли услышит упоминание о Боге.44 Воспитание тела должно быть на первом месте. Поэтому Эмиль воспитывается в деревне, как единственном месте, где жизнь может быть здоровой и естественной.