Это различие между тем, во что мы верим, и тем, что мы проповедуем, лежит в основе коррупции в современной цивилизации. Существуют предрассудки, которые мы должны уважать, но не в том случае, если они превращают образование в сплошной обман и подрывают моральные основы общества.40 А если эти предрассудки становятся убийственными, будем ли мы молчать об их преступлениях?
Я не говорю и не считаю, что нет хорошей религии, ... но я говорю, ... что среди господствующих религий нет ни одной, которая не наносила бы жестоких ран человечеству. Все секты мучили других, все приносили Богу в жертву человеческую кровь. Каков бы ни был источник этих противоречий, они существуют; разве преступно желать их устранить?41
В конце своего ответа Руссо с любовью защищал своего Эмиля и удивлялся, почему его автору не воздвигли статую.
Если допустить, что я совершал ошибки, даже если я всегда ошибался, неужели книга, в которой повсюду - даже в ее ошибках, даже в том вреде, который в ней может быть, - чувствуется искренняя любовь к добру и рвение к истине, не заслуживает снисхождения? ...Книга, которая дышит только миром, кротостью, терпением, любовью к порядку и повиновением законам во всем, даже в вопросах религии? Книга, в которой дело религии так хорошо поставлено, где мораль так уважаема, ... где порочность рисуется как глупость, а добродетель - как такая милая? ... Да, не побоюсь сказать: если бы в Европе существовало хоть одно правительство, по-настоящему просвещенное, ... оно оказало бы автору "Эмиля" публичные почести, воздвигло бы ему статуи. Я слишком хорошо знаю людей, чтобы ожидать от них такого признания; я не знал их настолько хорошо, чтобы ожидать того, что они сделали".42
Они воздвигли ему статуи.
III. РУССО И КАЛЬВИНИСТЫ
Письмо Кристофу Бомону порадовало лишь немногих вольнодумцев во Франции и нескольких политических бунтарей в Швейцарии. Из двадцати трех "опровержений", адресованных автору, почти все были от протестантов. Женевское кальвинистское духовенство усмотрело в "Письме" нападки на чудеса и библейское вдохновение; потворствовать подобным ересям означало бы вновь навлечь на себя опасность, которой их подверг д'Алембер. Разгневанный тем, что женевские либералы не выступили в его защиту, Руссо (12 мая 1763 года) направил в Большой совет Женевы заявление об отказе от гражданства.
Это действие получило определенную поддержку. 18 июня делегация подала первому синдику республики "Очень скромное и почтительное представление граждан и мещан Женевы", в котором, среди прочих претензий, жаловалась на незаконность приговора над Руссо и на то, что конфискация экземпляров "Эмиля" из женевских книжных магазинов нарушила права собственности. Совет двадцати пяти отклонил протест, а в сентябре прокурор Жан-Роберт Троншен (двоюродный брат врача Вольтера) опубликовал "Письма о кампании", защищая оспариваемые действия Совета. Репрезентанты" обратились к Руссо с просьбой ответить Троншину. Не желая оставлять плохое без внимания, Руссо опубликовал (декабрь 1764 г.) девять "Писем с горы" - ответ из своего горного дома олигархии Женевской равнины. Разъяренный против духовенства и Совета, он нападал на кальвинизм и католицизм и сжег за собой почти все мосты.
Формально он адресовал письма лидеру Représentants. Он начал с того, что поспешно осудил свои книги и свою личность, не дав возможности защититься. Он признал недостатки своих книг: "Я сам нашел в них множество ошибок; не сомневаюсь, что другие могут увидеть гораздо больше, и что есть еще такие, которых ни я, ни другие не заметили". ...Выслушав обе стороны, публика вынесет свой приговор; ...книга восторжествует или падет, и дело закрыто".43 Но была ли книга "пагубной"? Мог ли кто-нибудь читать "Нувель Элоиз" и "Профессию любви савойского викария" и действительно верить, что их автор намеревался уничтожить религию? Действительно, эти труды были направлены на уничтожение суеверий как "самой страшной чумы человечества, печали мудрецов и орудия тирании";44 Но разве они не утверждают необходимость религии? Автора обвиняют в том, что он не верит в Христа; он верит в Христа, но совсем не так, как его обвинители:
Мы признаем авторитет Иисуса Христа, потому что наш разум соглашается с его заповедями, и мы находим их возвышенными. ... Мы признаем откровение как исходящее от Духа Божьего, причем мы не знаем, каким образом. ...Признавая божественный авторитет Евангелия, мы верим, что Иисус Христос был облечен этим авторитетом; мы признаем более чем человеческую добродетель в Его поведении и более чем человеческую мудрость в Его учении.