Итальянский народ, за исключением нескольких публицистов и сатириков, не выражал серьезного протеста против богатства духовенства. Они гордились великолепием своих церквей, монастырей и прелатов. Их пожертвования казались небольшой платой за порядок, который религия привносила в семью и государство. В каждом доме было распятие и образ Богородицы; перед ними семья - родители, дети и слуги - каждый вечер склонялись в молитве; что может заменить моральное влияние этих объединяющих молитв? Воздержание от мяса по пятницам, а также по средам и пятницам в Великий пост было полезной дисциплиной желания и благом для здоровья и рыбаков. Священники, сами знавшие женские прелести, не были слишком строги к плотским грехам и подмигивали глазом на распущенность карнавала. Даже проститутки по субботам зажигали свечу перед Богородицей и вносили деньги на мессу. Де Бросс, присутствовавший на спектакле в Вероне, был поражен, увидев, что представление прекратилось, когда церковные колокола зазвонили в "Ангелус"; все актеры встали на колени и помолились; актриса, упавшая в драматическом обмороке, поднялась, чтобы присоединиться к молитве, а затем снова упала в обморок.21 Редко какая религия была так любима, как католицизм в Италии.
Была и другая сторона картины - цензура и инквизиция. Церковь требовала, чтобы каждый итальянец хотя бы раз в год исполнял свой "пасхальный долг" - ходил на исповедь в Страстную субботу и принимал причастие в пасхальное утро. Невыполнение этого требования влекло за собой - во всех городах, кроме самых крупных, - упреки священника; неудача частных упреков и увещеваний приводила к публичному вывешиванию имени отступника на дверях приходской церкви; постоянный отказ приводил к отлучению от церкви, а в некоторых городах - к тюремному заключению.22 Инквизиция, однако, в значительной степени утратила свою силу и влияние. В крупных центрах от церковного надзора можно было уклониться, цензура ослабла, а среди интеллигенции и даже среди самого духовенства тихо распространялись сомнения и ереси - ведь некоторые из них, несмотря на папские буллы, были тайными янсенистами.
Хотя многие священники и монахи вели легкую жизнь и не чуждались греха, было и немало тех, кто был верен своим обетам и поддерживал веру преданностью своему делу. Новые религиозные фонды свидетельствовали о выживании монашеского импульса. Святой Альфонсо де Лигуори, юрист из знатного рода, основал в 1732 году "Редемптористов", то есть Конгрегацию Святого Искупителя; а святой Павел Креста (Паоло Данеи), практиковавший самый суровый аскетизм, основал в 1737 году "Орден пассионистов", то есть клириков Святого Креста и Страстей Господних.
В 1750 году Общество Иисуса (иезуиты) насчитывало около 23 000 членов, из них 3622 - в Италии, половина из них - священники.23 Их власть была совершенно непропорциональна их численности. Будучи исповедниками королей, королев и знатных семей, они часто оказывали влияние на внутреннюю и международную политику, а в преследовании ереси иногда были самой мощной силой - наряду с самим населением. При этом они были самыми либеральными из католических богословов; мы уже видели в другом месте, как терпеливо они искали компромисс с французским Просвещением. Подобная гибкость отличала их зарубежные миссии. В Китае они обратили в католичество "несколько сотен тысяч",24 Но их разумные уступки культу предков, конфуцианству и даосизму шокировали миссионеров других орденов; они убедили папу Бенедикта XIV проверить и осудить иезуитов в булле Ex quo singulari (1743). Тем не менее они оставались самыми способными и учеными защитниками католической веры против протестантизма и неверия, а также самыми верными сторонниками пап против королей. В конфликтах юрисдикцией и властью между национальными государствами и наднациональной Церковью короли видели в Обществе Иисуса своего самого тонкого и упорного врага. Они решили уничтожить его. Но первый акт этой драмы принадлежит Португалии.
IV. ОТ ТУРИНА ДО ФЛОРЕНЦИИ
Въехав в Италию из Франции через Мон-Сени, мы спустимся с Альп в "подгорный" Пьемонт и через виноградники, зерновые поля и сады оливковых и каштановых деревьев доберемся до двухтысячелетнего Турина, древней цитадели Савойского дома. Это одна из старейших королевских семей, основанная в 1003 году Умберто Бьянкамано-Гумбертом из Белой Руки. Его глава в этот период входил в число самых искусных правителей того времени. Виктор Амадей II унаследовал герцогский трон Савойи в возрасте девяти лет (1675), вступил в должность в восемнадцать, сражался то за, то против французов в войнах Людовика XIV, вместе с Евгением Савойским изгнал французов из Турина и Италии и вышел из Утрехтского договора (1713) с Сицилией в составе своей короны. В 1718 году он обменял Сицилию на Сардинию; он принял титул короля Сардинии (1720), но сохранил Турин в качестве своей столицы. Он управлял с грубой компетентностью, улучшил народное образование, повысил общий уровень благосостояния и после пятидесяти пяти лет правления отрекся от престола в пользу своего сына Карла Эммануила I (р. 1730-73).