3. Воспоминания
Из бабьего лета венецианского искусства восстает дюжина живописцев и просит о памяти. Мы просто приветствуем Джамбаттисту Питтони, которого Венеция поместила только после Тьеполо и Пьяццетты; Якопо Амигони, чей сладострастный стиль перешел к Буше; Джованни Антонио Пеллегрини, который вез свои краски в Англию, Францию и Германию; именно он украсил замок Кимболтон, замок Говард и Банк де Франс. Марко Риччи представляет собой более яркую фигуру, поскольку он убил критика и самого себя. В 1699 году, в возрасте двадцати трех лет, он зарезал гондольера, который пренебрежительно отозвался о его картинах. Он бежал в Далмацию, влюбился в ее пейзажи и так искусно передал их красками, что Венеция простила его и назвала возрожденным Тинторетто. Его дядя Себастьяно Риччи взял его с собой в Лондон, где они сотрудничали при создании гробницы герцога Девонширского. Как и многие художники XVII и XVIII веков, он любил рисовать реальные или воображаемые руины, не забывая при этом и о себе. В 1729 году, после нескольких попыток, ему удалось покончить жизнь самоубийством. В 1733 году одна из его картин была продана за 500 долларов; в 1963 году она была перепродана за 90 000 долларов,51 что иллюстрирует как рост стоимости искусства, так и обесценивание денег.
Розальба Камере более приятна для созерцания. Она начала свою карьеру с разработки узоров для венизского кружева; затем (как и молодой Ренуар) она рисовала табакерки, потом миниатюры; наконец, она нашла свой талант в пастели. К 1709 году она завоевала такую славу, что когда приехал Фредерик IV Датский, он выбрал ее, чтобы она писала для него пастельные портреты самых красивых или знаменитых дам Венеции. В 1720 году Пьер Кроза, миллионер, коллекционер произведений искусства, пригласил ее в Париж. Там ее встречали и чествовали так, как ни одного иностранного художника со времен Бернини. Поэты писали о ней сонеты, регент Филипп д'Орлеан посещал ее, Ватто рисовал ее, а она его, Людовик XV сидел у нее, она была избрана в Академию живописи и предложила в качестве своей дипломной работы "Музу", которая висит в Лувре. В ней как будто воплотилась душа рококо.
В 1730 году она отправилась в Вену, где сделала пастельные портреты Карла - VI, его императрицы и эрцгерцогини Марии Терезии. Вернувшись в Венецию, она настолько погрузилась в свое искусство, что забыла о замужестве. В Академии есть целая комната ее портретов, в Гемальдегалерее Дрездена - 157, почти все они характеризуются розовыми лицами, голубыми фонами, розовой невинностью, нежностью с ямочками; даже когда она изобразила Горация Уолпола52 она делала его похожим на девочку. Она льстила всем натурщикам, кроме себя; на автопортрете в Виндзорском замке она изображена в зрелом возрасте, беловолосая, немного хмурая, словно предвидя, что скоро ослепнет. Последние двенадцать из своих восьмидесяти двух лет она вынуждена была жить без света и цвета, которые были для нее почти сутью жизни. Она оставила свой след в искусстве своего времени: Ла Тур, возможно, взял у нее огонь; Грёз запомнил ее идеализацию молодых женщин; ее розовые оттенки - la vie en rose - перешли к Буше и Ренуару. Джованни Баттиста Пьяццетта был более великим художником, превосходящим чувства, презирающим украшения, стремящимся не столько понравиться публике, сколько преодолеть трудности и соблюсти самые высокие традиции своего ремесла. Его коллеги по ремеслу признали это, и хотя Тьеполо возглавил создание (1750) Венецианской академии питтуры и скульптуры, именно Пьяццетту они выбрали ее первым президентом. Его "Ребекка у колодца53 достойна Тициана и делает еще меньше уступок общепринятым представлениям о красоте; в ней достаточно Ребекки, чтобы взволновать дикую грудь, но ее голландское лицо и курносый нос не были созданы для итальянских экстазов. Здесь нами движет мужчина, фигура, достойная эпохи Возрождения: мощное лицо, вкрадчивая борода, шляпа с перьями, лукавый блеск в глазах - и вся картина является шедевром цвета, фактуры и дизайна. Для Пьяццетты характерно, что он был самым уважаемым венецианским художником своего времени, а умер самым бедным.
Антонио Канале, прозванный Каналетто, более известен, ведь половина мира знает Венецию по его ведутам, или видам, а Англия знала его во плоти. Некоторое время он занимался тем, что рисовал сцены для театров; в Риме он изучал архитектуру; вернувшись в Венецию, он применил компас и квадрат к рисованию и сделал архитектуру характерной чертой своих картин. По ним мы знаем королеву Адриатики, как она выглядела в первой половине XVIII века. Из его "Баччино ди Сан-Марко" мы видим 54 как переполнена судами главная лагуна; мы наблюдаем за регатой на Большом канале,55 и видим, что жизнь тогда была такой же насыщенной и бурной, как и прежде; и с удовольствием находим Понте-ди-Риальто,56 площадь Сан-Марко,57 Пьяццетту,58 Палаццо деи Доги,59 и Санта-Мария-делла-Салюте60 почти в том виде, в котором они существуют сегодня, за исключением перестроенной Кампанилы. Такие фотографии были именно тем, что нужно туристам на пасмурном севере, чтобы с благодарностью вспомнить солнце и волшебство Венеции ла Серениссима. Они покупали и платили, увозили свои сувениры домой, и вскоре Англия потребовала самого Каналетто. Он приехал в 1746 году и написал обширные виды Уайтхолла61 и "Темза с Ричмонд-хаус"; последняя картина, поражающая сочетанием пространства, перспективы и деталей, является шедевром Каналетто. Только в 1755 году он вернулся в Венецию. Там в 1766 году, в возрасте шестидесяти девяти лет, он все еще упорно работал и с гордостью написал на картине "Интерьер собора Святого Марка": "Выполнено без очков".62 Свою технику точных измерений он передал своему племяннику Бернардо Беллотто Каналетто, а свое чутье на ведуту - своему "доброму ученому" Франческо Гварди, с которым мы еще встретимся.