Ему было предоставлено все, кроме времени. Он надеялся добиться согласия Франции и Англии на испанские цели в Италии и предлагал взамен существенные уступки, но неосторожный король испортил эти маневры, заявив о своем желании сменить Филиппа д'Орлеана на посту правителя Франции. Филипп выступил против Фелипе и присоединился к Англии и Объединенным провинциям, заключив договор о сохранении территориальных договоренностей, закрепленных Утрехтским договором. Австрия нарушила этот договор, заставив Савойю отдать ей Сицилию в обмен на Сардинию. Альберони протестовал против того, что таким образом в Средиземноморье появляется держава, глава которой все еще претендует на корону Испании. Проклиная неоправданное ускорение событий, он смирился с преждевременной войной. Его новорожденный флот захватил Палермо (1718), а его войска вскоре поставили всю Сицилию под контроль Испании. После этого Австрия объединилась с Англией, Францией и Голландией в четверной союз против Испании. 11 августа 1718 года английская эскадра под командованием адмирала Бинга уничтожила испанский флот у берегов Сицилии; лучшие испанские войска были скованы на этом острове, в то время как французские армии вторглись в Испанию. Филипп и Изабелла потребовали мира; он был заключен при условии изгнания Альберони. Он бежал в Геную (1719), пробрался в замаскированном виде через удерживаемую австрийцами Ломбардию в Рим, принял участие в конклаве, избравшем Иннокентия XIII, и умер в 1752 году, в возрасте восьмидесяти восьми лет. 17 февраля 1720 года испанский посланник подписал в Лондоне договор, по которому Филипп отказывался от всех претензий на трон Франции, Испания передавала Сицилию Австрии, Англия обещала вернуть Испании Гибралтар, а союзники обязались передать потомству Изабеллы право наследования Пармы и Тосканы.
В калейдоскопе международной политики союзники вскоре становятся врагами, а враги могут формально стать друзьями. Чтобы закрепить мир с Францией, Филипп в 1721 году обручил свою двухлетнюю дочь, Марию-Ану-Викторию, с Людовиком XV и отправил ее во Францию (1722). Но в 1725 году Франция отправила ее обратно, чтобы Людовик мог жениться на женщине, которая сразу же возьмет на себя задачу родить ему наследника. Оскорбленная Испания заключила союз с Австрией; император Карл VI обещал помочь вернуть Гибралтар; когда испанская армия попыталась взять этот бастион, австрийская помощь не пришла; попытка провалилась, и Испания не только заключила мир с Англией, но и вернула ей монополию Asiento на продажу рабов в испанские колонии; взамен Британия обязалась посадить сына Изабеллы дона Карлоса на герцогский трон Пармы. В 1731 году Карлос и шесть тысяч испанских солдат были доставлены в Италию в сопровождении английского флота. Австрия, чтобы заручиться поддержкой Англии и Испании в вопросе восшествия Марии Терезии на императорский престол, уступила Карлосу Парму и Пьяченцу. В 1734 году Карлос выдвинулся в Неаполь. Триумф Изабеллы был завершен.
Однако Филипп погрузился в меланхоличное настроение, которое после 1736 года то и дело переходило в безумие. Он забился в угол своей комнаты, думая, что все, кто входит, хотят его убить. Он не хотел есть, боясь быть отравленным. Долгое время он отказывался вставать с постели и бриться. Изабелла испробовала сотню способов вылечить или успокоить его; все они оказались безуспешными, кроме одного. В 1737 году она уговорила Фаринелли приехать в Испанию. Однажды вечером в апартаментах, примыкающих к королевским, она устроила концерт, на котором великий кастрат исполнил две арии Хассе. Филипп поднялся с постели, чтобы заглянуть в дверной проем и посмотреть, какое учреждение может издавать столь пленительные звуки. Изабелла привела к нему Фаринелли; монарх похвалил и приласкал его, велел назвать свою награду; ему ни в чем не было отказано. Заранее проинструктированный королевой, певец попросил лишь, чтобы Филипп позволил себя побрить и одеть и явился на королевский совет. Король согласился, страхи его улеглись, казалось, он чудесным образом исцелился. Но когда наступил следующий вечер, он позвал Фаринелли и попросил его снова спеть те же две песни; только так его можно было успокоить, чтобы он уснул. Так продолжалось ночь за ночью в течение десяти лет. Фаринелли платили 200 000 реалов в год, но петь ему разрешалось только при дворе . Он принял это условие благосклонно, и хотя его власть над королем была больше, чем у любого министра, он никогда не злоупотреблял ею, всегда использовал ее во благо; он остался нетронутым продажностью и завоевал всеобщее восхищение.16