Эта возможность близка. Я буду чувствовать, что ничего не добился, если Австрия останется владеть Силезией. Итак, позвольте мне сказать вам, что я предлагаю, вопреки всем правилам военного искусства, атаковать армию принца Карла, в три раза превосходящую нашу, где бы я ее ни обнаружил. Вопрос не в его численности и не в прочности его позиций; все это, благодаря мужеству наших войск и тщательному выполнению наших планов, я надеюсь преодолеть. Я должен сделать этот шаг, иначе все будет потеряно; мы должны победить врага, иначе мы будем погребены под его батареями". Так я читаю дело; так я и буду действовать.
Доведите мою решимость до сведения всех офицеров армии; подготовьте людей к предстоящей работе и скажите им, что я считаю себя вправе требовать точного исполнения приказов. Что касается вас, то, принимая во внимание, что вы пруссаки, могу ли я думать, что вы поступите недостойно? Но если среди вас найдется тот или та, кто боится разделить со мной все опасности [здесь Фредерик посмотрел в лицо каждому по очереди], он может получить увольнение сегодня же вечером и не потерпит от меня ни малейшего упрека. ... . .
Я знал, что никто из вас не покинет меня. Я рассчитываю на вашу верную помощь и на победу. Если я не выживу, чтобы вознаградить вас за вашу преданность, это должно сделать Отечество. Возвращайтесь сейчас в лагерь и доложите своим войскам о том, что вы от меня услышали.
Кавалерийский полк, который не бросится на врага сразу же, по получении приказа, я сразу же после сражения распрягу и сделаю гарнизонным полком. Пехотный батальон, который начнет колебаться, какова бы ни была опасность, должен лишиться своих цветов, шпаг и золотых галунов с мундиров.
А теперь, господа, спокойной ночи. Скоро мы победим врага или больше не увидим друг друга.40
До этого австрийцы, следуя фабианской политике, избегали сражений с Фридрихом, не решаясь противопоставить свои войска и генералов прусской дисциплине и тактическому гению Фридриха; но теперь, вдохновленные превосходством в численности и недавними победами, они решили, вопреки совету маршала Дауна, встретиться с королем в бою. И вот, 5 декабря 1757 года, человеческие пешки династического соперничества - 43 000 против 73 000 - столкнулись с мечами и пушками друг друга в величайшем сражении войны. "Эта битва, - говорил Наполеон, - была шедевром. Само по себе оно достаточно, чтобы дать Фредерику право на место в первом ряду генералов".41 Прежде всего он стремился овладеть холмами, с которых его артиллерия могла вести огонь по рядам противника поверх голов его пехоты. Он расположил свои войска в косом порядке, который издревле использовал Эпаминондас из Фив: отдельные колонны должны были двигаться под углом примерно в сорок пять градусов, чтобы ударить по врагу сбоку и тем самым нарушить его линию обороны. Фридрих сделал вид, что направляет свой сильный натиск на австрийский правый фланг; принц Карл ослабил свой левый фланг, чтобы усилить правый; Фридрих бросил свои лучшие войска на ослабленный левый фланг, разгромил его, а затем повернул, чтобы атаковать правый фланг во фланг, в то время как прусская кавалерия обрушилась на этот фланг из укрытия на холмах. Порядок восторжествовал над беспорядком, австрийцы сдались или бежали, 20 000 из них были взяты в плен - невиданный в военной истории улов;42Еще 3 000 были убиты, а 116 артиллерийских орудий попали в руки пруссаков. Пруссаки тоже понесли большие потери - 1141 убитый, 5118 раненых, 85 пленных. Когда бойня закончилась, Фридрих поблагодарил своих генералов: "Этот день принесет славу вашему имени и нации до самых последних потомков".43
Победитель страстно желал вернуть себе Силезию. Через день после битвы его армия осадила австрийский гарнизон в Бреслау; Шпрехер, его командир, расклеил по городу плакаты, возвещавшие о немедленной смерти каждого, кто проронит хоть слово о капитуляции; через двенадцать дней (18 декабря) он сдался. Фридрих взял 17 000 пленных и ценные военные запасы. Вскоре вся Силезия, за исключением гарнизона и укрепленного Швайдница, снова оказалась в руках Пруссии. Принц Карл, смирившись перед молчаливыми упреками Дауна, удалился в свое поместье в Австрии. Бернис и другие французские лидеры советовали Людовику XV заключить мир; Помпадур отменила их и заменила Берниса герцогом де Шуазелем на посту министра иностранных дел (1758); но Франция, подозревая, что она сражается за Австрию, жертвуя при этом своими колониями, потеряла интерес к войне. Ришелье проявил так мало энтузиазма, так мало рвения в достижении своего преимущества в Ганновере, что его отозвали от командования (февраль 1758 года).