Ранним утром 14 июля толпа из восьми тысяч человек ворвалась в здание Отеля Инвалидов и захватила 32 000 мушкетов, немного пороха и двенадцать артиллерийских орудий. Вдруг кто-то крикнул: "В Бастилию!". Почему именно в Бастилию? Не для того, чтобы освободить заключенных, которых было всего семь; и вообще, с 1715 года она использовалась как место заключения для зажиточных людей. Но эта массивная крепость высотой в сто футов, со стенами толщиной в тридцать футов, окруженная рвом шириной в семьдесят пять футов, давно стала символом деспотизма; в общественном сознании она обозначала тысячу тюрем и тайных подземелий; некоторые кассиры уже требовали ее разрушения. Вероятно, толпу привел в движение тот факт, что Бастилия направила несколько пушек на улицу и Фобур Сент-Антуан, квартал, кипящий революционными настроениями. Возможно, самым важным было то, что в Бастилии хранились большие запасы оружия и боеприпасов, особенно пороха, которого у повстанцев было мало. В крепости находился гарнизон из восьмидесяти двух французских солдат и тридцати двух швейцарских гвардейцев под командованием маркиза де Лонэ, человека мягкого нрава.80 но, по слухам, чудовищно жестокого.81
Пока толпа, состоящая в основном из лавочников и ремесленников, сходилась к Бастилии, к де Лонэ пришла депутация из муниципального совета. Она просила его снять угрожающие пушки с позиций и не предпринимать никаких враждебных действий против народа; взамен она обещала использовать свое влияние, чтобы отговорить толпу от нападения на крепость. Комендант согласился и пригласил депутацию на обед. Другой комитет, от самих осаждающих, получил от де Лонэ обещание, что его солдаты не будут стрелять в народ, если не будет попытки насильственного проникновения. Это не удовлетворило возбужденное собрание; оно решило захватить боеприпасы, без которых его мушкеты не смогут противостоять ожидаемому продвижению иностранных войск Бешенваля в город. Бе-сенваль не хотел вступать в Париж, так как подозревал, что его люди откажутся стрелять в народ. Он ждал приказов от де Брольи, но их не последовало.
Около часа дня восемнадцать мятежников взобрались на стену соседнего строения, спрыгнули на передний двор Бастилии и опустили два разводных моста. Сотни людей перешли через ров; были опущены еще два разводных моста, и вскоре двор заполнился жаждущей и уверенной толпой. Де Лонэ приказал им удалиться; они отказались; он приказал своим солдатам открыть по ним огонь. Нападавшие открыли ответный огонь и подожгли несколько деревянных конструкций, прикрепленных к каменным стенам. Ближе к трем часам некоторые члены радикальной французской гвардии присоединились к осаждающим и начали обстреливать крепость из пяти пушек, которые были захвачены утром в гостинице Инвалидов. За четыре часа боя было убито 98 нападавших и один защитник. Де Лонэ, видя, что толпа постоянно увеличивается за счет новых прибывающих, не получая никаких вестей о помощи от Бешенваля и не имея запасов продовольствия, чтобы выдержать осаду, приказал своим солдатам прекратить огонь и поднять белый флаг. Он предложил сдаться, если его войскам будет позволено уйти с оружием в безопасное место. Толпа, разъяренная видом своих мертвецов, отказалась рассматривать что-либо, кроме безоговорочной капитуляции.82 Де Лонэ предложил взорвать крепость, но его люди помешали ему. Он передал нападавшим ключ от главного входа. Толпа ворвалась внутрь, разоружила солдат, убила шестерых из них, схватила де Лонэ и освободила растерянных пленников.
Пока многие из победителей забирали оружие и боеприпасы, часть толпы вела де Лонэ к гостинице де Виль, намереваясь, видимо, судить его за убийство. По дороге наиболее пылкие из них сбили его с ног, избили до смерти и отрубили голову. С этим кровоточащим трофеем, насаженным на пику, они прошли по Парижу триумфальным шествием.
Тем же днем Людовик XVI вернулся в Версаль с дневной охоты и сделал запись в своем дневнике: "14 июля: ничего". Затем герцог де Ларошфуко-Лианкур, прибывший из Парижа, сообщил ему об успешном штурме Бастилии. "Почему, - воскликнул король, - это восстание!" "Нет, сир, - ответил герцог, - это революция".
15 июля король смиренно обратился к Собранию и заверил его, что провинциальные и иностранные войска будут отосланы из Версаля и Парижа. 16 июля он уволил Бретейля и отозвал Неккера в третье министерство. Бретей, Артуа, де Брольи и другие дворяне начали отток эмигрантов из Франции. Тем временем народ с кирками и порохом начал разрушать Бастилию. 17 июля Людовик в сопровождении пятидесяти депутатов Собрания отправился в Париж, был принят в гостинице де Виль муниципальным советом и народом и прикрепил к своей шляпе красно-бело-голубую кокарду Революции.