M. Шапюи сообщил мне, что ваше здоровье совсем плохо. Вы должны приехать и поправить его на родном воздухе, насладиться свободой, пить со мной молоко наших коров и питаться нашими травами. Я, очень философски и с самым нежным почтением, месье, ваш очень скромный и очень покорный слуга.130
Руссо ответил ему такой же любезностью и пообещал посетить Les Délices, когда вернется в Швейцарию.131 Но он был глубоко разочарован тем, как приняли его «Рассуждения» в Женеве, которой он посвятил их с такой вкрадчивой похвалой. Очевидно, тесная олигархия, правившая республикой, почувствовала некоторые колкости этого сочинения и не обрадовалась повальному осуждению Руссо собственности, правительства и закона. «Я не заметил, чтобы хоть один женеванец был доволен сердечным рвением, проявленным в этом произведении».132 Он решил, что время для его возвращения в Женеву еще не пришло.
VIII. КОНСЕРВАТОР
В том же 1755 году, когда было опубликовано второе «Рассуждение», в V томе «Энциклопедии» появилась большая статья Руссо «Рассуждения о политической экономии». Она требует внимания, поскольку отличается от предыдущих «Рассуждений» в некоторых важных аспектах. Здесь общество, правительство и закон почитаются как естественные результаты природы и потребностей человека, а частная собственность описывается как социальное благо и основное право. «Несомненно, что право собственности — самое священное из всех прав гражданства, а в некоторых отношениях даже более важное, чем сама свобода… Собственность — это истинная основа гражданского общества и реальная гарантия начинаний граждан»;133 То есть люди не будут работать сверх того, что необходимо для удовлетворения их простейших потребностей, если они не могут оставить прибавочный продукт в своей собственности, чтобы потреблять или передавать его по своему усмотрению. Теперь Руссо одобряет передачу имущества от родителей к детям и с радостью принимает классовое деление, которое к этому приводит. «Нет ничего более гибельного для нравственности и республики, чем постоянное перемещение рангов и состояний среди граждан; такие изменения являются одновременно и доказательством, и источником тысячи расстройств, они опрокидывают и запутывают все».134
Но он продолжает выступать против социальной несправедливости и классового фаворитизма закона. Как государство должно защищать частную собственность и ее законное наследование, так и «члены общества должны отчислять из своего имущества на содержание государства». На всех людей должен быть наложен строгий налог, пропорциональный их имуществу и «избытку их владений».135 Не должно быть налога на предметы первой необходимости, но должен быть высокий налог на предметы роскоши. Государство должно финансировать национальную систему образования. «Если дети будут воспитываться совместно [в национальных школах] в лоне равенства, если они будут проникнуты законами государства и предписаниями общей воли… мы не можем сомневаться, что они будут взаимно беречь друг друга как братья… чтобы со временем стать защитниками и отцами страны, детьми которой они стали».136 Патриотизм лучше космополитизма или водянистой претензии на всеобщее сочувствие.137
Как два предыдущих рассуждения были в подавляющем большинстве индивидуалистическими, так и статья о политической экономии носит преимущественно социалистический характер. Теперь Руссо впервые провозглашает своеобразную доктрину, согласно которой в каждом обществе существует «общая воля», превышающая алгебраическую сумму желаний и неприязней составляющих его индивидов. Общество, в развивающейся философии Руссо, — это социальный организм, обладающий собственной душой:
Политическое тело — это также моральное существо, обладающее волей; и эта общая воля, которая всегда стремится к сохранению и благополучию целого и каждой его части, является источником законов и служит для всех членов государства в их отношениях друг с другом правилом того, что справедливо или несправедливо.138