Вокруг этой концепции Руссо строит этику и политику, которые отныне будут доминировать в его взглядах на общественные дела. Бунтарь, считавший добродетель проявлением свободного и естественного человека, теперь определяет ее как «не что иное, как соответствие отдельных воль общей воле»;139 И тот, кто совсем недавно считал закон одним из грехов цивилизации, удобным инструментом для удержания эксплуатируемых масс в покорном порядке, теперь заявляет, что «только закону люди обязаны справедливостью и свободой; это тот спасительный орган всеобщей воли, который устанавливает в гражданском праве естественное равенство между людьми; это небесный голос, который диктует каждому гражданину предписания общественного разума».140
Возможно, измученные редакторы «Энциклопедии» предупредили Руссо, чтобы в этой статье он умерил свой натиск на цивилизацию. Семь лет спустя, в «Общественном договоре», мы увидим, что он защищает сообщество от индивидуума и строит свою политическую философию на понятии священной и высшей общей воли. Тем временем, однако, он продолжал оставаться индивидуалистом и бунтарем, ненавидя Париж, ополчаясь против своих друзей и каждый день наживая новых врагов.
IX. ПОБЕГ ИЗ ПАРИЖА: 1756 ГОД
Его ближайшими друзьями теперь были Гримм, Дидро и мадам д'Эпинэ. Гримм родился в Ратисбоне в 1723 году и был на одиннадцать лет моложе Руссо. Он получил образование в Лейпциге в последнее десятилетие жизни Баха и под руководством Иоганна Августа Эрнести получил основательные знания по языкам и литературе Древней Греции и Рима. Приехав в Париж в 1749 году, он выучил французский язык с немецкой основательностью и вскоре писал статьи для Le Mercure. В 1750 году он стал личным секретарем графа фон Фризена. Любовь к музыке привязала его к Руссо, а более глубокий голод привел его к ногам мадемуазель Фель, певицы из оперы. Когда она предпочла М. Каюзака, Гримм, по словам Руссо,
Он принимал это так близко к сердцу, что внешние проявления его болезни стали трагическими… Он проводил дни и ночи в постоянной летаргии. Он лежал с открытыми глазами… не разговаривая, не принимая пищу и не шевелясь… Мы с аббатом Рейналем присматривали за ним; аббат, более крепкий, чем я, и более здоровый, чем я, — ночью, а я — днем, причем оба никогда не отсутствовали одновременно».141
Фон Фризен вызвал врача, который отказался прописать что-либо, кроме времени. «В конце концов, однажды утром Гримм встал, оделся и вернулся к своему обычному образу жизни, не упоминая ни тогда, ни позже… об этой нерегулярной вялости».142
Руссо познакомил Гримма с Дидро, и все трое мечтали вместе отправиться в Италию. Гримм с жадностью впитывал поток идей, изливавшихся из рога изобилия ума Дидро; он выучил язык непочтительных философов, написал агностический «Катехизис для детей» и посоветовал фон Фризену взять сразу трех любовниц «в память о Святой Троице».143 Руссо раздражала растущая близость между Гриммом, которого Сент-Бёв называл «самым французским из немцев», и Дидро, «самым немецким из французов».144 «Гримм, — жаловался Жан-Жак, — вы пренебрегаете мной, и я вам это прощаю». Гримм поверил ему на слово. «Он сказал, что я прав… и отбросил всякую сдержанность; так что я больше не видел его, кроме как в компании наших общих друзей».145
В 1747 году аббат Рейналь начал рассылать французским и иностранным подписчикам раз в две недели бюллетень «Nouvelles littéraires», в котором сообщалось о событиях во французском мире литературы, науки, философии и искусства. В 1753 году он передал это предприятие Гримму, который, при содействии Дидро и других авторов, продолжал его до 1790 года. При Гримме у писем появилось много именитых подписчиков, в том числе королева Швеции Луиза Ульрика, бывший король Польши Станислас Лещинский, Екатерина II, принцесса Саксен-Готская, принц и принцесса Гессен-Дармштадтские, герцогиня Саксен-Кобургская, великий герцог Тосканский, герцог Карл Август Саксен-Веймарский. Фридрих Великий некоторое время сдерживался, имея несколько корреспондентов во Франции; в конце концов он согласился получать письма, но так и не заплатил. В первом номере журнала «Гримм» (май 1753 года) было объявлено о его плане:
В предлагаемых нам листах мы не будем тратить время на брошюры, которыми ежедневно завален Париж;… скорее мы постараемся дать точный отчет, логический анализ (critique raisonnée) книг, которые заслуживают внимания публики. Драма, составляющая столь блестящую часть французской литературы, займет значительное место в нашем отчете. В общем, мы не позволим упустить ничего, что достойно любопытства других народов.146