Дэйв Мастейн: После Касл-Донингтона все было кончено. Но завязывать я не хотел. Я выполнял свою работу. Порошок сносил крышу – в этом не было сомнений. Ты мог принимать его без перерыва, потеряв чувство меры, и мог себя убить. Я просыпался в кровати, и Эллефсон приходил ко мне в номер и подставлял под нос зеркало с дорожкой. И как только я стал отрываться, мы долбили два дня подряд, не спали всю ночь, не спали утром следующего дня и дубасили еще сутки до тех пор, пока меня физически не начинало вырубать, и я шел спать. Я никогда не засыпал – я отрубался.
Теперь мне надо было признать, что я зависим. Я считал, что курить травку – это модно. Да и бухать тоже. Думал, что ходить на тусовки и нюхать дорожки – это круто. Но теперь я чувствовал себя каким-то плохим парнем. Было хреново. Меня не покидала мысль, что теперь я такой же торчок, как Кит Ричардс. Разве это круто? Хотел ли я вернуться домой из Донингтона? Да. Хотел ли я вернуться домой, чтобы лечь в клинику? Нет. Я не знал, что меня там ждет, и боялся. Я хотел вернуться домой и торчать.
У большинства наркоманов все проблемы как раз из-за того, что они не могут достать дозу. У тех, у кого есть бабки, и они могут достать, когда захотят, – нет проблем с наркотой. У них есть проблемы с употреблением. Мне было плевать, завязывать или долбить; в тот момент это уже стало образом жизни. И я просто принял это состояние – быть обдолбанным для меня было абсолютно нормально.
Дэвид Эллефсон: Я попробовал тяжелый наркотик и понял, что он вгоняет меня в депрессию. Позвонил друзьям детства из Миннесоты и сказал, что привезу им в следующий раз немного дури. Именно так я и сделал, когда в начале 1986 года мы с Дэйвом ненадолго заехали переночевать на ферму к моим предкам. Мы закончили запись альбома Peace Sells и собирались в Нью-Йорк, чтобы найти нового менеджера и встретиться с крупными лейблами, которые стали проявлять к нам интерес. Вот тогда-то мы впервые и подсели на наркоту.
Летом 1988-го мы отыграли в Штатах семь концертов с Iron Maiden в рамках их тура в поддержку альбома Seventh Son of a Seventh Son. Нас быстро представили группе в спортивной арене в Блумингтоне, штат Миннеаполис – место вызывает у меня сильные эмоциональные воспоминания. Именно там в феврале 1977-го я увидел KISS – это был мой первый концерт. Я вырос в Миннесоте и побывал на концертах AC/DC, Def Leppard, Blackfoot и многих других. Прежде мы выступали там с Ронни Джеймсом Дио, а теперь вернулись с Iron Maiden – двумя группами, оказавшими на меня огромное влияние. Нас разместили за кулисами в уголке вдоль по коридору – понятное дело, нас хотели изолировать. Как можно дальше от Maiden. Они гастролировали с молодыми семьями, няньками, детскими колясками, детьми и женами. Они знали, что лучше с нами не связываться. Думаю, в музыкальном бизнесе довольно быстро стало известно, что мы сидим на наркоте, отрываемся и закатываем безумные пьянки.
Дэйв Мастейн: Чак жил в многоквартирном доме в Голливуде через двор от нашего торговца, Джея Рейнольдса. К тому моменту мы доставали тонны порошка. Мы даже временно взяли Джея в качестве гитариста, когда в группе был Чак, потому что подумали, почему бы не взять в группу наркоторговца? Он играл в группе Malice и выглядел соответствующим образом. Но когда настало время играть гитарные партии, Джей сказал, ему надо взять пару уроков. И я подумал, а чего бы нам тогда его учителя не взять? И мы взяли – им был Джефф Янг. В то время Джей жил со мной и Эллефсоном в местечке под названием Сильвер-Лейк, которое мы называли «Ранчо». Мне надо было вернуться домой и сказать Джею, что вместо него мы взяли его учителя, а сам он может идти вон. Было нелегко, но нам удалось остаться друзьями, потому что Джей по-прежнему хотел подгонять нам товар. Чак долбил столько наркоты, что скатывался все ниже и ниже. Он начал продавать свою дорогую барабанную установку Sonor. Когда в марте 1988-го мы прилетели в Ноттингем, Англия – на следующий вечер после незабываемого концерта в Антриме в Северной Ирландии, – и Чак не явился на вторую отстройку звука, его место занял наш барабанный техник Ник Менза. И мы поняли, что с Чаком покончено, а с Ником началась новая эра.
Чак Билер: Я не пропустил ни одного выступления. Просто время от времени позволял Нику играть на барабанах, когда приходил на концертную площадку послушать, как они звучат. Многие звукари еще не знали, как быть с такой быстрой игрой, поэтому при неправильной настройке на большой арене барабаны звучали кашеобразно. И я приходил в помещение и видел, как играет Ник, и необязательно с группой, но он мог сыграть соло или поиграть на двух бочках, и я слышал, как настроены барабаны. Может быть, тогда Дэйв понял, насколько Ник крут, но я не пропустил ни одного выступления.