Но позвольте! Это же VII век до н. э. В это самое время огромные армии скифов вторгаются через Кавказ в Переднюю Азию и громят там «сверхдержавы» вроде Ассирии. Непохоже, чтобы эти походы были предприняты «дикарями», не способными к государственному строительству. Безусловно, в VII в. до н. э. у скифов существовали мощные политические объединения, которые, конечно, не допустили бы никакой колонизации своих берегов… Хорошо известно, что в то же самое время скифо-киммерийские войска вторгались и на Балканы, устрашая тамошние «греческие полисы»*. Реальная политическая обстановка диаметрально противоположна идиллической картине «греческой колонизации Скифии».
* Современная наука позволяет с уверенностью говорить о том, что никаких древних греков, как единого народа, никогда не существовало. Лексический фонд так называемого «древнегреческого языка» на 95 % заимствован у окружающих племен. В древнегреческом пантеоне нет ни одного греческого божества, все боги заимствованы извне. А сам древнегреческий язык — искусственный язык «международного общения», койне. Используя псевдоэтноним «древние греки», мы должны знать, что под ним понимается совокупность разных народов, племен, родов, которые обитали в Эгеиде, на Пелопоннесе, шире, в Средиземноморье, а также и по берегам Понта Эвксинского — Черного или Русского моря. Причем, если в эпоху Троянской войны за псевдоэтнонимом греки скрывались русы-пеласги (они же «филистимляне»), арии-микенцы, славяне-дорийцы, русы-тавроскифы Ахилла и т. д., то при Перикле греки были в большей степени уже смешанными полунегроидными представителями малой средиземноморской расы, при этом греки-македонцы и появившийся еще позже Александр Филиппович Македонский — были полными славянами, не знавшими «древнегреческого языка» и не понимавшими «греков». В «эллинистический период» «греками» считались торговцы, спекулянты, ростовщики, посредники и «финансисты», проживавшие по всему побережью Средиземного и Черного морей в городах и городищах иных народов и народностей — именно им был нужен прежде всего «международный» койне. Миф о «Древней Греции» создан в эпоху Возрождения, обработан романтиками-литераторами эпохи Просвещения и поэтами периода немецкого романтизма. — Примеч. Ю. Д. Петухова.
То же самое и в экономике Северного Причерноморья-Приазовья. Доказано, что в городах этого региона не было никакого импорта стратегически важного сырья — железной руды: так, в Ольвии использовалась криворожская руда (разрабатывавшаяся скифами), на Боспоре — местная керченская131. Оружие в городах Северного Причерноморья также было местного производства. Возможно ли это при «греческой колонизации варварских земель»?
Прибрежные города в Северном Причерноморье и Приазовье были основаны с ведома и при прямой поддержке скифского государства (в то время сильного и единого). Подтверждение этому можно найти и в ранних «греческих» источниках. Так, например, о крымском городе Керкинитиде (совр. Евпатории), по данным археологии, известно, что он, как и многие другие города Причерноморья, возник на базе местного поселения раннего железного века, преемственного, в свою очередь, с эпохой бронзы132. С другой стороны, Гекатей Милетский (источник еще «догеродотовский», VI в. до н. э.) упоминал его так: «Керкинитида, город скифский»133. Между тем античная Керкинитида ничем не отличалась от других причерноморских «полисов»… которые, надо полагать, в момент основания тоже были обыкновенными скифскими городами.
История не донесла до нас никаких свидетельств о столкновении греков-«колонизаторов» со скифами. Один этот факт полностью опровергает версию колонизации Причерноморья в стиле «вестерна». Но как объяснить тогда присутствие в причерноморских полисах влиятельной греческой прослойки? Почему сильное скифское государство разрешило вторгнуться в свои пределы чужакам?
Очевидно, скифы были заинтересованы в строительстве морских портов. Прибрежные «полисы» служили для посредничества между двумя цивилизациями, континентальной скифской и морской греческой, равноправными в культурном отношении, каждая из которых могла предложить другой то, что у нее отсутствовало.
Античные понтийские города лежали «на границе» двух миров. Но все же берег, на котором они закрепились, был скифский. И скифское влияние преобладало на протяжении всей истории этих городов. В момент основания, в VII–VI вв. до н. э., понтийские города не могли не быть в прямой политической зависимости от Скифского государства. Их обособление, очевидно, началось в V–IV вв. до н. э., когда скифская держава ослабла. Позднее история понтийских городов знала значительные политические колебания — в зависимости от усиления или ослабления средиземноморской цивилизации, с одной стороны, и степной евразийской — с другой.
Но, как бы ни складывались отношения Великой Скифии и Средиземноморья, римско-эллинистическому миру никогда не удавалось добиться перевеса и закрепиться на северных берегах Черного моря (не говоря уже о Приазовье). На этот счет у нас есть недвусмысленные свидетельства источников. Так, Прокопий Кесарийский, авторитетный автор VI века н. э., признавал, что «местности же вокруг Понта Эвксинского, простирающиеся от Византия до Меотийского озера, описать все точно невозможно, так как из-за варваров, обитающих к северу от Истра, называемого Данувием, этот берег совершенно недоступен для римлян». Он заявил однозначно, что владения римлян простирались до устья Истра (Дуная), с одной стороны, и до устья Фасиса (Риони) в стране колхов, то есть Грузии — с другой, — но и то только в «древние времена», в период расцвета Римской державы!134
Очевидно, что ни одна военная экспедиция Рима против Крыма и Причерноморья (а таких экспедиций известно довольно много: и при императоре Августе, и при Нероне, и при Антонинах) не завершилась успехом; северный берег Понта так и остался «недоступен для римлян». Отсюда следует, что изображение городов Причерноморья в составе Римской империи, принятое в «западной» историографии, является подтасовкой, выдающей желаемое за действительное. Не только в 1854 году англо-франко-турецкий десант не смог взломать оборону Севастополя: так же заканчивались и все походы со стороны Средиземноморья на Крым…
Рассмотрим кратко историю важнейших азово-черноморских портов, а также некоторых наиболее значительных «континентальных» пограничных городов Великой Скифии.
Борисфен (Ольвия — Счастливая)
Ольвией («счастливой») греки называли крупный порт Северо-Западного Причерноморья, расположенный в устье Днепра; однако известно, что сами жители предпочитали называть город Борисфеном, как и реку Днепр. Название — местное, отнюдь не греческое.
Из истории Ольвии известно, что город неоднократно находился под прямым политическим контролем скифов и сарматов. Согласно рассказу Геродота, скифский царь Скил (V в. до н. э.), прямо поселился в Ольвии и «увлекся» процветавшей там культурой греческого образца; увлечение это, однако же, стоило ему короны и жизни135. Обычно этот рассказ понимают так: дикий «варвар» робко постучал в стены «цивилизованного города», был там принят, обласкан, обучен… и убит родным братом, «цивилизации» не понимавшим. Но, если оставить тон рассказа Геродота (благожелательного по отношению к «своим»), события предстают в ином ключе.
Очевидно, скифский царь мог поселиться в Ольвии только в том случае, если город целиком подчинялся ему (иначе вряд ли впустили бы горожане столь властного и опасного гостя). Фактически переселение царя в Ольвию означало перенос столицы, политического центра. Такого «крена» в сторону морской цивилизации «континентальные» соотечественники Скила не потерпели и свергли своего царя, пренебрегшего их интересами (поведение Скила можно сравнить с политикой Петра Первого, также тяготевшего к «морю» и перенесшего столицу; это действие тоже вызвало сильнейшее оппозиционное движение, которое, правда, было не столь успешно, как в скифские времена).