— Нет!
Открыв глаза, Борисий увидел над собой безоблачное небо, подсвеченное рассветом.
— Нет! Нет! — уже не кричал, а отчаянно шептал метавшийся на тюках ведьмак.
Его руки судорожно сжимали Священную книгу. Осторожно монах похлопал его по щеке. Геральт очнулся. Некоторое время он молча смотрел в пустоту, будто пытаясь понять где сон, а где действительность. Потом уже осмысленно взглянул на Борисия и бережно передал ему фолиант.
— Я видел, как взорвался магический портал со всеми кто мне был дорог. Больше не осталось ничего, ради чего бы стоило жить. Если только — убивать виновных! — в глазах ведьмака вспыхнул огонь ярости.
— Если ты жив, значит в этом есть смысл, — с сочувствием вздохнул монах. — Просто не всегда он нам открыт и доступен для нашего понимания. Время все расставит на свои места.
— А может они не погибли? Цири тогда тоже пропала во взорвавшемся портале? — с надеждой спросил ведьмак, беспомощно глядя в серые глаза чародея.
Тот только пожал плечами и снова протянул Геральту книгу.
«Есть два пути. Один — уничтожит все, другой — все вернет. Выбор всегда за нами!» — прочитал вслух ведьмак первое попавшееся предложение.
Подумав немного, снова открыл книгу наугад.
«Сердце матери, кровь отца и дитя всегда связано неразрывно».
— Что за белиберда? — удивился Геральт.
— У тебя будет время все обдумать и понять, — с улыбкой покачал головой Борисий. — А сейчас, вот возьми письмо и передай Дийкстре. Ты обещал…
— Я помню. Книга ведь не сказала что они мертвы… есть путь который может все вернуть… я отыщу его!
Спрыгнув с телеги, ведьмак приготовился к тому, что боль в ногах снова резанет, как обычно, но даже малейших ее признаков не обнаружилось.
— К сожалению, это самое большее, что я могу для тебя сделать, — ответил чародей на вопросительный взгляд ведьмака. — Есть пути по которым каждый должен пройти только сам. Иди и пусть удача всегда будет твоей неизменной спутницей.
До Каррераса оставалось чуть больше десяти стае. Авангардный отряд темерской армии, растянулся длинной вереницей по узкой извилистой дороге. Из Анхора выступили ночью решив идти не по большаку, а по второстепенным дорогам и тропам. Приказ был идти незаметно, докладывать обстановку и добравшись до позиций, заманить неприятеля к бывшему поместью Трояна, а ныне груде развалин и пепелищ. Король настолько хорошо знал те места, и так хорошо разработал стратегию и тактику относительно данной местности, что был уверен в быстрой и полной победе.
Хлой Дилон полностью разделял уверенность Трояна, и мечтал возглавить авангард, но его отправили командовать арьергардом. Туда куда жаждал попасть Нобижон Гинваэл, абсолютно не уверенный ни в победе, ни в идеальности королевского плана, ни в своих способностях командира передового отряда, кем был назначен.
Спорить граф не решился, тем более, что помимо неудач и промахов следовавших за ним по пятам последнее время, Троян был невероятно зол на него за то, что ложные признания Люсильды о причастности короля к смерти королевы, выбрались из застенков и с немыслимой скоростью облетели всю страну, вызвав возмущение народа. Король сам лично возглавил расследование причин смерти своей супруги, оставив на Хлоя подготовку к войне и только то, что вместе с королевой были отравлены и оба сына Нобижона, избавило его от каких-либо подозрений. Хотя сам способный на любую мерзость, король однажды пошутил, сказав, что есть в его окружении люди способные убить даже своих детей, дабы поселить в сердце короля уверенность в своей невиновности.
Граф испугался не на шутку и уже начал упаковывать вещи, и решать куда бы побыстрее направить свои стопы, но был срочно вызван к королю и получив назначение, отправился принимать командование передовым отрядом. Увидев своих вояк, Нобижон и вовсе расстроился. Добрая половина отряда прошла подземелья его конторы и была хорошо знакома. Позже он узнал, что все эти люди сами попросили короля дать им возможность вместо каторги послужить родной Темерии на поле брани.
Нечего и говорить, что весь этот сброд только и мечтал найти подходящий момент, чтобы придушить своего командира, и только то что тот ни когда не терял бдительности позволило ему живым добраться до Каррераса, но о том, чтобы сбежать не могло быть и речи — за ним пристально следили и днем, и ночью.
И все же граф не терял надежды и тоже уповал на свое знание местности, ведь в отличии от своих подчиненных, он уже бывал здесь. Ох, как бы много он сейчас отдал за возможность вернуться в то время и сделать правильный выбор! Тогда глядя в окно на запертых в клетке, и бьющихся в истерике Трояна и Инептину, он довольно долго сомневался: помочь принцу и получить соответствующие вознаграждение, или же просто обокрасть дом и по-быстрому смотаться в сторону юга. Одних только золотых статуй ему бы хватило на безбедное существование на долгие-долгие годы! Зачем он выбрал журавля в небе?
«Ну, ладно, — думал Нобижон, — Как только избавлюсь от этих ублюдков, сразу же разыщу того чародея, получу свои деньги и только меня и видели. Надо было и Трояна травануть вместе с этой дурындой. Не понимаю, почему они решили оставить ему жизнь? Сейчас бы жрали его черви, а я бы сам ключи от Выземы вынес…»
Отряд остановился. Едущий в хвосте граф, приподнялся на стременных, пытаясь рассмотреть, что произошло впереди. Там явно начиналась паника. Солдаты бегали, кричали и трясли над головой копьями.
— Поди узнай, что там еще стряслось? — приказал граф молодому парню, в великоватых доспехах.
Парень, которого распирало любопытство вприпрыжку помчался выполнять распоряжение. Видно было, как быстро нарастает волнение и стремительно передается дальше, охватывая середину колоны, затем хвост. Когда парень вернулся, Нобижон уже знал, что пропало несколько человек, отлучившихся по нужде в кусты, нескольких нашли растерзанными дикими зверями. На память графу пришла огромная дикая кошка, разрывающая людей на куски. По спине побежали мурашки, в висках застучало. Сделав над собой усилие, он перестал трястись и направил коня вперед, рассудив, что перепуганные вояки ему пока не угроза.
— Чего визжите как бабы на базаре? — спросил он у самого буйного.
— А ты что смелый такой? Тогда иди погляди, что с нашими парнями случилось! — ответил солдат, с опаской глядя на кусты и сжимая рукоять огромного ножа.
Подъехав к трупам, граф не слезая с лошади наклонясь внимательно рассмотрел их, и вздохнув с облегчением, констатировал:
— Волки или медведь.
— Да уж, есть повод расслабиться, — усмехнулся, здоровенный мужичина с сетью безобразных шрамов на лице.
«Это же Дит Медвежья лапа, — узнал здоровяка Нобижон. — Я сам разрисовал ему рожу. Ну все, мне конец…»
— Не боись, командир, — оскалил в улыбке беззубый рот Дит, заметив как побелело лицо графа, — до места не тронем.
Бледный как полотно, Нобижон снова выехал на дорогу, оглядел свой напуганный отряд и усмехнулся. Страх в его душе уступил место злобе и ехидству.
— Значит, искупить решили кровью свою вину? Заработать свободу себе хотите? — завопил он, сперва несколько надрывно, но потом звучно и властно. — И обосрались даже не увидев неприятельские знамена! Передовой отряд Темерской армии добудет себе славу, закидав врагов своими грязными подгузниками!
Выдержав паузу, и от презрения скрежетнув зубами, он смачно сплюнул и спросил:
— Ну что, бабы, будем строиться или истерить?
Насупившись вояки все же наладили ряды и глядя на него исподлобья продолжили движение.
— По кустам больше не шляться, нужду справлять на обочине. Уж как-нибудь потерпите! — скомандовал граф, наконец-то заняв надлежащее себе место во главе колоны.
Дальше шли очень тихо. Никто не разговаривал, старались не звенеть оружием и не шаркать ногами. Все прислушивались и присматривались к плотно растущему вдоль дороги ивняку. Вскоре добрались до развилки. Одна дорога вела в Каррерас, другая до старого поместья. Остановив коня, Нобижон задумался.