Барон считал, что раз он покинул Вызиму и перестал посещать двор, то про него в королевском окружении уже и не вспоминают. Потому сообщение о том, что прибыл королевский гонец, ввергло его в оцепенение.
— Ваша светлость! — подождав немного, повторил слуга. — Прибыл королевский гонец! Прикажите пригласить?
— Да, да, конечно, Оливен! — пришел в себя барон. — Зови немедленно!
Слуга церемонно поклонился и вышел, через минуту в дверь вошел невысокий коротко стриженный молодой человек, в запыленной, но дорогой одежде. Отвесив барону небрежный поклон, не дожидаясь приглашения, подошел к столу и уселся в кресло.
— Я прибыл сообщить, что королева Адда с принцем, следуя из Вызимы в Элландер, решила почтить вас честью и остановиться в этом замке на ночлег. Ее величество с их высочеством прибудут к вечеру, вам велено подготовить им надлежащий прием.
Это сообщение было для барона, как гром среди ясного неба. Вместе с растерянностью появилось предчувствие, чего-то нехорошего, но противиться королевской воли он не мог.
Занимаясь приготовлениями к встрече высоких гостей, он с грустью и тревогой наблюдал, как его милые дочурки, не понимая и не чувствуя опасности, радуются приезду королевы и юного принца. Баронесса же, полностью разделяла опасения мужа, поэтому провела с детьми долгую беседу, заставив их пообещать, что не отойдут от нее ни на шаг.
К вечеру, королевское семейство в сопровождении многочисленной свиты, заполнило замок барона полностью. Был торжественный прием, потом ужин, перешедший в ночную пьяную оргию. Бесцеремонные подвыпившие придворные вели себя отвратительно, с молчаливого позволения принца, высокомерно относились к хозяину, много чего поломали и испортили, но под утро все же угомонились, заснув, где и как попало.
Во время всей этой суеты и пиршества, королева выглядела так, как будто находилась в подчинение у своего четырнадцатилетнего чада. На удивление, если учитывать ее прошлое, она была человеком тихим и покладистым, не способным перечить даже собственному сыну, который, похоже впитал в себя все особенности ее прежней сущности.
Испорченные вещи барона беспокоили гораздо меньше, чем живой интерес наследника престола к старшей дочери Серезе. Наивная, воспитанная вдали от интриг, девочка представить себе не могла, какие отвратительные мысли бродят в голове этого глуповатого на вид подростка. Она весело смеялась его шуткам и непосредственно отвечала на его, только ей кажущиеся безобидными вопросы.
К полудню следующего дня этот кошмар семьи барона Вельмона окончился, с отъездом королевского двора. Ощутивший несказанное облегчение барон, решил, что беда обошла его дом стороной, только заглянув ненадолго, но когда через месяц он вновь увидел на пороге своего замка принца в сопровождении крепких парней, только что набранной им дружины головорезов из самых отъявленных негодяев золотой молодежи, то понял, как сильно ошибался.
На счастье его жена с младшей дочкой и сынишкой, в этот момент находились в соседней деревушке на детском празднике, который устраивали там каждый год, когда начинали цвести вишни. И к несчастью, приболевшая в тот день Сеза осталась дома.
Отец отчаянно защищал свою дочь, многие слуги пришли ему на помощь. Многие из них погибли, многие были покалечены. Барона жестоко избили, но оставили жить, предупредив, что если он будет искать свою дочь, то лишится всего своего семейства.
Сезу принц за волосы вытащил из постели и изнасиловал на глазах отца, ревущего, словно раненый лев, с трудом удерживаемого несколькими мерзавцами. Потом, находящуюся в шоке бедную девочку, словно тряпичную куклу, перекинули через седло и увезли далеко от дома, прихватив все ценное, что попалось на глаза.
— Вот уже более трех лет я живу в этом аду, — продолжала свой рассказ девушка. — За все это время вы первые, имеющие человеческое лицо и выжившие здесь люди. Обычно принц жестоко расправляется с такими как вы сразу же. Он терпеть не может ничего хоть сколько-нибудь светлого и хорошего. Подобно дикому зверю, за милю чующему добычу, он чувствует и ненавидит это в человеке. Единственное, что для него имеет значение это знатное происхождение. Будучи сам рожден от бывшей упырицы и какого-то никому не известного графа, он чтит голубую кровь, так как будто это самое святое на свете. Поэтому, господин Арден, он не убил вас сразу и поэтому, он держит меня здесь…для себя. Ведь постоянно его дружина привозит сюда девушек из окрестных деревень, но он считает унизительным для себя такую связь.
Она притихла и закрыла глаза, все переполняющие ее чувства отразились на ее хорошеньком припухшем личике: и ненависть, и страдания, и боль…боль… много боли.
— Прошу вас! Сделайте то, о чем я вас просила! — взмолилась она. — Потратьте несколько часов своего драгоценного времени! Даруйте мне возможность избавиться от этого кошмара!
Арден, проглотив подступивший к горлу ком, сел на край кровати, взял теплую, маленькую ручку Сезы в свою ладонь и поцеловал ее.
— Я сделаю все, что в моих силах, баронесса Вельмон, что бы спасти вас и вернуть домой! — торжественно произнес он.
— Сделайте, только то, о чем я просила, — прошептала она. — Большего мне не надо!
Она встала, присела в реверансе и направилась к двери, взявшись за ручку, обернулась.
— Прощайте, — тихо сказала она. — И спасибо за надежду!
После ее ухода юноши долго молчали. Комнату наполнил тусклый свет восходящего зимнего солнца, и вместе с ним в душе Ардена рождалась решительность и желание действовать. Теперь от него зависела судьба еще одного человека, и он не мог позволить себе раскисать и потакать своим слабостям. Чувство ответственности за жизнь стольких небезразличных ему людей придало ему силы и уверенности.
— Совершенно очевидно, что в одиночку мне не справиться, — произнес он в слух. — Как бы мне ни не хотелось этого делать, но я вынужден просить о помощи.
— Кого? — удивился Ратиол.
— Друга! — ответил Арден, в котором гордость боролась с радостью, что он вновь увидит ее. — Мне надо, во что бы то ни стало попасть в город и отправить послание!
Проснувшийся только к обеду принц зашел к больному, когда дело шло уже к ужину. Измучившийся в ожидании Арден, встретил его искренне радостной улыбкой и как только он появился в дверях, возбужденно воскликнул:
— Ваше величество! Мне не терпится побыстрее выполнить ваше поручение! Но что бы все прошло удачно и без промедления, нам с вами кое-что надо сделать!
Троян удивленно уставился на него, оттопырив нижнюю губу и выпятив вперед свой огромный круглый живот. Потом удивление в его взгляде сменило недоверие, усаживаясь в кресло, он спросил с ухмылкой:
— Откуда это, вдруг, у тебя такое рвение?
Арден понял, что морочить принцу голову не удастся. Проницательный взгляд маленьких поросячьих глазок, казалось, проникает в самую глубину его души и читает его мысли, как раскрытую книгу.
— Вы сказали, что я смогу, сам тогда выбрать себе награду, — уточнил он, решив по возможности говорить правду.
— Раз я сказал, то так тому и быть! — высокомерно заявил принц. — Нарушить королевское слово, значит, осквернить кровь своих предков!
— Тогда могу я вас попросить о небольшом авансе?
— Об авансе?! Ну, герцог, твоя наглость не знает границ! — недобро усмехнулся толстяк. — Твоя жизнь и жизнь твоего заморыша — разве этого аванса тебе не достаточно?
— Это не аванс, а залог успешного завершения вашего поручения! — потеряв всякий страх, ответил Арден.
— Ладно, — немного подумав, согласился Троян. — Чего ты хочешь?
— Отпустите Сезу.
Принц словно подброшенный пружиной вскочил на ноги, уперев руки в кровать, склонившись над юношей, произнес так, что казалось, будто это не человеческая речь, а шипение василиска:
— Я превращу ее у тебя на глазах в кучу кровавого дерьма, а твоего пса просто подвешу за ноги на частоколе. Успеешь съездить в Хаггу и обратно, пока он не сдохнет, значит, повезло; не успеешь — подвешу рядом!