Эльфки и Маргарита удивленно качали головами и пожимали плечами, утверждая, что не получали никаких посланий, а сами не пытались связаться с остальными, так как были очень заняты.
— Да! Особенно госпожа Ло-Антиль, — ехидно заметила Сабрина.
— Это не твое дело, — взвилась Маргарита.
Филиппа так хватила по столу кулаком, что находящийся посередине магический шар, подпрыгнул, покатился и упал на колени Фрингильи. Она подняла, потерла ладонью и всмотрелась в хрустальную поверхность.
— Сабрина! — зашипела Филиппа. — Тебе мало, что твоя злоба довела двух наших сестер до смерти. Хватит! Ты больше всех виновна в этом, тебе и отвечать. Наказание твое мы обсудим позже, а сейчас мне хотелось бы услышать какую роль во всем этом сыграла наша новоиспеченная Дама.
Сельфина ни сколько не испугалась, приняв беспечное выражение лица, спокойно ответила, глядя Филиппе в глаза.
— К смерти чародеек я не имею ровно никакого отношения. Все что я хотела — это получить детеныша, но нас опередили. Остальное вам известно.
— Известно, да не все, — Фрингилья оторвала взгляд от шара. — Например, куда пропала твоя сестра, поиски которой вы Сабриной ведете как магическими путями, так и с помощью сыщиков.
Сельфина помрачнела и тяжело вздохнула.
— Наира пропала несколько дней назад, и чудовище тоже.
— Еще одна новость! — Филиппа встала и прошлась вдоль зала. — Сейчас, когда мы нашли Дийкстру!
— Надо попробовать всем вместе заглянуть в шар, — предложила Кейра.
Филиппа села на место, Фрингилья снова установила шар посередине стола. Чародейки взялись за руки и зашептали заклинание. Шар медленно поплыл вверх. Казалось, будто он наполнился черным дымом. Дым долго не рассеивался, а когда разошелся, Сельфина издала протяжный стон боли и горя. Изображение было не четким, но все же можно было различить медведя, терзающего останки женщины, одетые в васильковые изодранные лохмотья.
Когда шар опустился, Сельфина держалась из последних сил, чтобы не расплакаться. Все молчали переживая увиденное. Первой нарушила молчанье Сабрина.
— Мы сами наложили на зверя оберегающие чары, дабы никто не смог его отыскать с помощью магии, только Наира могла его увидеть в шаре, но помните, есть там одна лазейка. Когда он пребывает в человеческом облике, его можно достать через свисток, при условии, что тот находиться рядом с ним.
— Точно, — вспомнила Кейра. — Надо сконцентрировать наше общее внимание на свистке, и он откроет нам возможность прочесть мысли зверя.
Чародейки снова взялись за руки.
С утра моросил дождь. Ветер норовил скинуть капюшон с головы Руты и забраться под плащ, которым она укрывала корзину с младенцем. Ребенок уже несколько часов не переставая плакал и что бы они с Басто не делали, он никак не унимался.
С двух сторон дорогу словно в тиски взял лес. Тяжелое небо будто, наваливалось сверху. Настроение было отвратительным, все-таки простор действовал на Руту, гораздо положительнее, чем даже такие величественные живые стены.
Басто же, казалось, все это мало беспокоило, его хладнокровию можно было только позавидовать. Он совершенно не реагировал ни на дождь, ни на ветер, ни на плач ребенка. Ехал он молча, лицо его было задумчивым.
«Он обязательно спасет ее и все будет хорошо…у них, — думала Рута, тяжело вздыхая. — Ну почему? За что мне все это? Я всегда могла во время остановиться, чтобы не затянуло, чтобы не сожалеть! А сейчас как муравей попавший в ручей, барахтаюсь, но плыву туда куда несет течение. Я не могу, не имею права… лучше бы Йеннифэр превратила меня во что-нибудь бездушное, не способное страдать. Я должна забыть его… обязана. Но как же это сделать?
Почему именно он, почему не Марат, не Басто?
Марат славный. С ним хорошо, весело, легко и просто, пожалуй даже слишком просто. С ним нет желания что-либо усложнять. С Басто все иначе, зеркально наоборот. Но он сейчас рядом…близко-близко.
Он красив… не просто красив — великолепен. Силен, умен, благороден… Или же коварен? Что я знаю о нем? Только то что он сам мне поведал…и то что говорили его глаза…там у леса, рядом с его мертвой хозяйкой. Тогда он не лгал. Я видела это…чувствовала. Это нельзя было сыграть. И все же он чудовище, на половину, но все же… А если он действительно увидел свое отражение в зеркальных крыльях прекрасной птицы, и зверь уступил место человеку. Может быть и так, но он знает, что я люблю другого и все равно идет со мной. Зачем? Может ему нужна не я, а ребенок? И он ждет удобный момент чтобы забрать его? Но у него был уже такой момент, и не один, но он не воспользовался им.
Ладно, так или иначе — неважно. Я выполню свое обещание и доставлю малыша к Цири, благо уже не далеко, а потом… отправлюсь в Каэр Морхен и смирюсь со своим Предназначением. Если не Геральт, то все равно кто…»
Басто резко остановил коня. Закрыв глаза покачнулся в седле, обхватив руками голову. Рута подъехала ближе, помогла ему удержаться.
— Что с тобой? — спросила она встревожено.
— Она нашла меня!
Он тряхнул головой и соскочил с лошади. Рывками сорвал с себя одежду и взглянул на Руту. Глаза его превратились в два кроваво красных рубина.
— Уходи! Скачи во весь опор! — захрипел он, уже начался процесс обращения.
— А как же ты?
— Я пойду в другом направлении и задержу ее. Спаси себя и моего сына! Скачи!
— Басто, постой! — она подъехала ближе, наклонилась и поцеловала его. — Удачи тебе. Спасибо за все.
Он тряхнул пятнистой головой и вмиг скрылся за деревьями. Рута подняла Шэво в галоп, напуганная лошадь Басто поскакала вслед. Ребенок заплакал еще сильнее.
Прижимая корзину Рута неслась по просеке. Вдруг вдали раздался хлопок и рык, страшный рык леопарда, а затем вой истязаемого животного — долгий, душераздирающий и протяжный и все стихло. Шэво поскакал еще быстрее, унося ведьмачку все дальше. Ветер трепал плащ, дождь летел в лицо, смешивался со слезами, застилая глаза.
Конь устал, храпел и пена летела хлопьями по сторонам. Ведьмачка остановила его, огляделась. Просека стала узкой и темной. Она спешилась, не выпуская корзину из рук, принялась осматривать следы на дороге. Ни отпечатка ботинка, ни колеи от колеса, только следы обитателей леса!
Вдруг подобно белому облаку, опустился густой туман. Совсем рядом завыл волк, кусты зашевелились. Лошадь Басто заржала, замотала головой и пустилась в лес не разбирая дороги. Рута слышала как за ней, кто-то бросился в погоню. Может волки, а может…
Туман становился все гуще и гуще, казалось он окутывает все вокруг, обволакивает. Ведьмачка почувствовала, приближающуюся опасность.
— Позаботься о нем, — хрипло произнесла она, приторочив корзину к седлу, успокоила коня знаком.
Сквозь плач ребенка и храп коня, уловила чьи-то осторожные шаги и неровное дыхание. Человек. Один. Женщина. Шелест платья…шепот…заклинание. Чародейка!
Рута в мгновение выхватила меч, в другой руке крепко сжала рукоять кинжала, закрыла глаза. Обострившийся слух улавливал малейший звук и четко рисовал картину, не видимую глазу. Вот чародейка остановилась, смотрит в сторону ведьмачки. Она не видит ее и не слышит, но чувствует, хоть сфера и не позволяет читать мысли. Открывает сумочку, ищет там что-то на ощупь, достает и дует. Рута задерживает дыхание, бесшумно обходит чародейку справа, сходит с тропы. Треск попавшей под ноги ветки выдает ее. Чародейка резко поворачивается, кричит заклинание, яркая молния режет туман словно масло. Ведьмачка ушла полуоборотом, вторая молния разбивается о покрытый древними рунами серебряный клинок.