– Сама знаешь, за что… – неопределенно ответил я и отправился к костру.
Глупые вопросы порой женщины задают. За что? Да ни за что. Захотелось мне, и все. Нарезал полную тарелку баранины и вернулся на ковер.
Матильда положила мне голову на колени и спросила:
– А как мы наших мальчиков назовем?
– Роди их сначала. – Я погладил ее по волосам.
– Ты противный… – заныла девушка. – Я предлагаю Георгом и Александром.
– А что? Хорошие имена…
– Монсьор… монсьор… – К нам, шлепая босыми ногами, подбежали Иост и Клаус, волоча за собой бредень с рыбой. – Там чужаки, вооруженные.
Из кустов спешно выскакивала моя охрана и строилась в шеренгу. Тоже заметили?
– Где?.. – Я рывком вскочил с ковра и увидел, как через реку вброд перебирается редкая цепочка людей.
Черт… Этого еще не хватало. Десятка три, не меньше. Оборванцы какие-то… но вооружены до зубов. Алебарды, пики… Твою же душу в качель! Бродячие наемники? Или разбойники? Хотя для разбойников вооружены они слишком единообразно… Сколько до них? Метров пятьдесят?
Неизвестные тоже увидели нас и после секундной заминки ускорили шаг.
– Господина… – Гаврила, сержант моих черных спитцеров, состроил зверскую рожу и, выкатывая белки глаз и коверкая слова, загомонил: – Уходить, забирать госпожа. Мы будем убивать. Надо сейчас… пока он из вода не вышел.
Как бы выход, но мои пикинеры – пешие… Оставить их здесь – значит оставить умирать. Расклад больно неравнозначный. Вывод напрашивается сам по себе.
– Клаус, Иост! Галопом с госпожой в замок – и всех строевых сюда! Не дай бог, не довезете – своими руками прикончу. Выполнять…
Ну а как?… Только так. Не поймет меня никто, если своих людей брошу. В первую очередь сам себя не пойму. Спитцеры уйти пешком не успеют однозначно, и сгинут, пока я подмогу приведу. А разбойники скроются – ищи потом ветра в поле.
Твою же мать! И доспех с собой не взял. И Роден неодоспешенный.
– Жан! – встревоженно воскликнула Матильда, но, увидев мое лицо, замолчала и поспешила к своей иберийской кобылке.
– Быстрее! – рявкнул я на пажей и подбежал к Родену.
Достал из кобур пистолеты и сунул за пояс. Вытащил аркебузу и перебросил за плечо. Затем вытащил чехол с двуручником и положил на траву. Каким-то чудом взял его с собой, думал немного потренироваться и покрасоваться перед Матильдой – и вот пригодилось. Эспаду, наоборот, отцепил от пояса. Да… так правильнее будет. Доспеха на мне нет, даже щита нет, поэтому придется держать всех на расстоянии. Опять же у них алебарды, а эспада против них совсем не пляшет.
А может, еще обойдется?
Неожиданно что-то с жужжанием пронеслось в воздухе, и сразу болезненно заржал жеребец Иоста. В его шею, почти по оперение, воткнулся арбалетный болт.
– Бери Родена, быстрее!.. – заорал я ему и вскинул аркебузу.
Ну, суки… Не обошлось.
Примерно метрах в пятидесяти, на противоположном берегу, углядел двоих арбалетчиков, взводящих кракинены. Остальные разбойники, вздымая брызги, бежали к нам по отмели.
Попаду? В стволе картечь, могу и обоих при должном везении зацепить. Если не попаду, то конец – они нас с этого расстояния без помех перестреляют.
Пока целился, арбалетчики успели перезарядиться и сделать еще один залп.
Один из спитцеров вскрикнул от боли и упал. Болт угодил ему в ногу.
За спиной раздалось пронзительное ржание иберийской кобылы Матильды, и в этот момент я нажал на курок.
Когда ветерок разогнал клуб порохового дыма, стало видно, что один из стрелков лежит ничком на земле и «скучает», а второй активно корчится, держась руками за окровавленное лицо.
– Вот и славно… – Хотел обернуться и глянуть что там сзади, но понял, что не успеваю…
Слишком близко враг.
Выдрал пистолеты из-за пояса и разом выпалил, свалив двух нападавших, затем отбросил бесполезные уже стволы на землю и вытащил из чехла длинный фламберг.
Разбойники или наемники – собственно, уже и не важно, – увидев частокол спис, притормозили и стали организовываться в некое подобие строя. Верховодил у них бородатый здоровяк в помятой кирасе, раздававший команды на немецком языке.
Заметив меня, он заорал на фламандском диалекте, с сильным швабским акцентом:
– Не смешите меня! Нас втрое больше. Отдайте все ценности, вместе с оружием, и я вас отпущу!
– Я барон ван Гуттен, стою на своей земле. А ты кто такой, свинская собака? – задал я вопрос, лихорадочно пересчитывая противников и стараясь потянуть время.