Пользуясь каникулами, Ян и Вим по примеру родителей ездили по Японии, осматривая все, что их интересовало.
Наконец заместитель Себальда приехал, но возможности отправить ребят он не нашел. Лишь когда он сам решил вернуться в Америку, он предложил Виму и Яну поехать вместе с ним. Пароход причалил к гавани Сан-Франциско. Ян и Вим уже спускались по трапу. Тут их задержала береговая охрана.
— Несовершеннолетним, приехавшим без родителей или родственников, приезд в Америку запрещен, — заявил им чиновник. — Вас отправят в приемник для беспризорных. Когда будет пароход в Японию, поедете обратно.
Голландцы, с которыми они приехали, были бессильны помочь.
Вцепившись в поручни, Ян и Вим готовы были силой отстаивать свое право высадиться в Сан-Франциско. Сила, конечно, не помогла бы. Выручил счастливый случай: один из друзей Себальда — Винсент ван Гог, тезка и племянник знаменитого художника — пришел на пристань, чтобы встретить приятеля. Ван Гог стал просматривать список пассажиров и наткнулся на фамилию Рутгерс. Инициалы не те, но это, наверно, ошибка, решил ван Гог и пошел разыскивать Себальда и Барту. Вместо родителей он увидел ребят. Они узнали знакомого, бывавшего у отца, рванулись к нему.
Ван Гог, давно живший в Америке, взял ребят на поруки и быстро оформил все необходимое. Угроза приемника для беспризорных и отправка в Японию миновали. А дальше Ян и Вим решили никого не ждать, ни на кого не надеяться. Совершенно одни они пересекли Америку, дождались парохода, отправлявшегося в Голландию, и поехали домой. Храбрые мальчишки оказались достойны своих родителей.
Об этом путешествии, которое Вим потом с юмором описал в одном голландском молодежном журнале, Барта не знала.
Успокоенная за детей, она быстро справилась с данными ей поручениями: мандат Голландской компартии для Себальда получен, все делегаты оповещены о приглашении на конгресс. Не дожидаясь приезда мальчиков, Барта пустилась в обратный путь — Себальду она нужнее, чем здесь. На границе неожиданная задержка. Протесты Барты не принимаются во внимание, выезд из Голландии ей запрещен.
— Где ваши украшения? — упорно допытываются пограничные чиновники. Барта не может ни предъявить бывших у нее вещей, ни объяснить их исчезновение. Ей приходится вернуться обратно.
— Буду дожидаться мальчиков, — решает Барта.
Отказав Барте в разрешении на выезд, власти не успокоились. Они предприняли розыск украшений. История попала в газеты. Когда через две недели в Амстердаме и Роттердаме началась большая стачка рабочих гавани, буржуазные газеты вновь подняли шум вокруг исчезнувших драгоценностей, стоимость которых от статьи к статье росла с головокружительной быстротой. Теперь уже писалось о «московских бриллиантах», привезенных агентом русских коммунистов Бартой Рутгерс для финансирования стачек, для ниспровержения в Голландии буржуазного строя.
— Объясни мне толком, в чем дело, расскажи, какая она в действительности, Советская Россия, — расспрашивал невестку отец Себальда старый Ян Рутгерс. — Я внимательно слежу по газетам за каждым сообщением об этой стране, ее травят и ненавидят, о ней не пишут ни одного хорошего слова. А ты говоришь, что Себальд предан ей телом и душой. Какая же она, эта Россия?
И Барта рассказывала.
Чуть подавшись вперед, Ян Рутгерс слушал, стараясь не проронить ни слова. Иногда останавливал, переспрашивал и снова слушал. Потом начинал мерить комнату большими шагами.
— Я понимаю Себальда. Великий социальный эксперимент проводят коммунисты, и они добьются своего. Я согласен с Себальдом.
И вдруг как гром среди ясного неба. Короткое сообщение в одной из буржуазных газет: «Третьего мая в Москве скончался известный голландский инженер С. Рутгерс». Ни объяснений, ни комментариев.
С невероятными трудностями Яну Рутгерсу через голландского посланника в Осло удалось послать телеграмму в Москву. Ответная телеграмма гласила: «Рутгерс был тяжело болен, теперь поправляется, находится в санатории». Адрес санатория был указан.
Что же случилось с Себальдом?
В марте его вызвали из Риги в Москву на Первый конгресс Коминтерна. Из Голландии никому не удалось приехать, и Себальду, хоть он и не имел мандата, предложили представлять на конгрессе Компартию Голландии. Кроме того, по мандату лиги он являлся делегатом от левой оппозиционной части Социалистической партии Америки.
Жестокая зима 19-го года длилась и длилась. Несмотря на конец марта, ледяной ветер гулял по заснеженным улицам Москвы. Незадолго до окончания конгресса, когда оставалось несколько дней до отъезда в Ригу, Себальд заболел. Вернувшись к себе в номер, он почувствован жестокую боль в боку и груди.