Себальд читает о значительном увеличении добычи угля, об успехах механических мастерских, о расширении подсобного хозяйства и заключительную формулировку: «Собрание колонистов согласно с руководством АИК Кузбасс и ее директором Рутгерсом».
— Да, работа идет. Новый бюджет нам почти обеспечен. Мы увеличим продукцию, откроем новые шахты, привлечем из-за границы новых высококвалифицированных специалистов. Особенно нужны химики. Малер убежден, что химический завод вступит в эксплуатацию в начале будущего года. Как ты думаешь, Бронка, Москва пойдет навстречу нашим финансовым требованиям? Ведь успехи налицо.
Жестокий приступ кашля потряс Бронку. На платке, прижатом к губам, расплылось красное пятно.
— Бронка! — Себальд вскочил, подхватил ее. — Ты уедешь в Крым, в санаторий. Я бессердечный человек, погряз по уши в резолюциях и забыл о людях.
Второй приступ кашля.
— Ты поедешь в санаторий. Немедленно, сегодня же. Ах ты, золотое сердце, сама больна, а еще заботишься обо мне.
Бронка уехала. Себальд еще несколько дней оставался в Кемерове. Он разрабатывал бюджет на будущий хозяйственный год, начинающийся в октябре.
Перед самым отъездом Себальда в Москву состоялось заседание технического штаба колонии, присутствовали руководители партии и профсоюза.
Американский коммунист Ган доложил, что новая система учета материалов и их хранение дают твердую основу для подсчета себестоимости, контроля и планирования. Кингери с гордостью рассказал о достижениях подсобного хозяйства.
— У нас одиннадцать тракторов, земля обработана, урожай собран. Ввезенный племенной скот акклиматизировался. Все рабочие Кемерова будут обеспечены молоком, мясом и овощами.
— Ваше подсобное хозяйство оказывает большое влияние на окрестных крестьян, — сказал секретарь Кемеровского райкома партии Тихомиров. — Многие из них обратились в сельский Совет с просьбой организовать коммуну и обеспечить ее техникой, как у американцев. К сожалению, мы пока еще лишены возможности дать им тракторы.
— Да, несколько крестьян просили меня продать им трактор, — подтвердил Ган. — Я вынужден был отказать, Кингери не хватает наших одиннадцати.
— Положение в шахтах вполне удовлетворительно: добыча растет. Скоро надо будет расширять фронт работы, — заявил Пирсон.
— Тогда нужны будут новые потребители угля.
— Прекрасно, — подытожил Себальд. — Железная дорога наш постоянный потребитель. А там войдет в строй химический завод. Это будет наш основной внутренний рынок. Товарищ Малер, нельзя ли ускорить пуск химзавода?
— Полгода, товарищ Рутгерс, полгода. Не раньше февраля 1924-го. Нам приходится преодолевать массу совершенно непредвиденных трудностей. Вы ведь знаете, проекты строительства завода не удалось найти.
Слова Малера дополнил его помощник, энергичный немецкий химик Штоммель:
— Нам многое пришлось делать заново. Если бы у нас были планы, проекты, мы сэкономили бы массу времени. Но ведь где-нибудь они должны быть!
Себальд знал, на что жалуются инженеры. «Успехи, — думает он, — а здесь опять кто-то мешает. Но главное теперь не это. Я привезу в Москву хорошие результаты, они обеспечат нам бюджет 1924 года». И вслух:
— Вы знаете, товарищи, мы послали в Центральный Комитет Куйбышеву отчет. Москва признала наши успехи. Имеется решение СТО от 29 июня. Обещают укрепить наше предприятие. Но передача Надеждинского завода отложена на год. Все колонисты с Урала должны быть переведены в Кемерово.
Расходились довольные. Да, кое-чего удалось достичь за это время. Кемерово твердо стоит на ногах.
Октябрь 1923-го. В московской штаб-квартире АИК Кузбасс собрались Себальд, новый представитель СТО Котляренко, назначенный вместо Шатова, и управделами московского бюро колонии Борис Фут.
— Экономить, товарищ Рутгерс, экономить, — настаивает Котляренко. — О расширении Кемерова сейчас нечего думать. Вербовка новых колонистов из Америки должна быть прекращена до весны 24-го года.
Этого Себальд не предвидел — новой денежной политики. Рубль стабилизировался, укреплялся червонец. Денег выпускали столько, сколько было обеспечено золотым фондом страны. Их стало мало. Доводы Котляренко неопровержимы.
— Ничего, — утешает Фут. — В наших хозяйственных жилах текла водянистая кровь. Теперь получаем настоящий рубль. Меньше крови, зато полноценная.
— Охотно соглашусь с вашим сравнением. — Себальд встал, зашагал по комнате. — Но для нас уменьшение количества крови может иметь плохие последствия.
— Переход на стабильный рубль вызовет временные ограничения. Но бюджет АИК будет принципиально сохранен, — успокаивал Котляренко.