Зима была жестокой. Ветер, лед и холод. Так настало 21 января 1924 года.
Сибирские сумерки. Столбы дыма неподвижно застыли в промерзшем режущем воздухе. На деревянной трибуне приспущены красные флаги. Люди молчат. Таким было Кемерово 27 января.
Издали движутся черные колонны. Колонна за колонной идут горняки. На лбу у каждого шахтерская лампа. Лампы сверкают, разрывая темноту. Люди подходят — русские, украинцы, американцы, немцы — рабочие многих стран мира. Впереди музыканты. Застывшие пальцы греют промерзшую медь литавр и труб, чтобы сыграть траурный марш. Еще две минуты. Шесть часов. В Москве два. Тишина.
Завыли гудки. Над всей страной несется этот пронзительный, объединяющий людей зов. Во все сердца приникают гудки заводов, паровозов, шахт, мастерских.
Замерла черная площадь перед трибуной. Здесь люди 27 национальностей. Страна прощается с Лениным.
Траурный митинг окончен. Но никто не уходит домой. Все собираются в клубном зале.
— Себальд, расскажи нам о Ленине, ты ведь встречался с ним.
Себальд присел на стол, все столпились вокруг него. Когда это было? Годы ли прошли? Незабываемое, навсегда хранимое.
— В первый раз я разговаривал с Лениным, когда в 1918 году приехал из Владивостока в Москву… — начал Себальд.
Конец февраля. Люди собрались на митинг в здании электростанции. Закончен монтаж второго турбогенератора. Снабжение электроэнергией теперь резко возрастет, полностью обеспечит вступающий в строй химический завод.
— Где же товарищ Рутгерс?
Все давно собрались. Нетерпение растет. Снова возвращается посланный.
— Он сидит запершись. С ним еще двое. Никого не впускают. Бронка тоже там.
Все ждут.
— Ну, сегодня наш турбогенератор заработает.
— И откуда у Гана такой нюх?
Люди смеются, вспоминая историю турбины.
Эта история началась задолго до того дня, когда проржавевшую махину сгрузили на кемеровской железнодорожной ветке. Год назад Ган узнал, откуда — не известно никому, что в одном из заводских складов Владивостока стоит непригодная турбина.
Она была куплена в Америке еще царским правительством. Во время войны ее погрузили на русский грузовой пароход и повезли через океан. Под Владивостоком пароход был торпедирован японцами и пошел ко дну.
В 1922 году судно подняли и все казавшееся пригодным вынесли на берег. Изъеденная морской водой турбина попала на склад и около года ржавела там, пока Ган не напал на ее след.
Наконец, после долгих переговоров АИК удалось получить турбину и доставить ее в Кемерово.
День и ночь ее скоблили, шабрили, чистили, меняли негодные детали. Работа была непростой. Русскую смекалку дополнял опыт зарубежной техники. И вот она стоит готовая и ждет пуска.
— Прямо с морского дна…
— Пенорожденная, — называет ее Ган. Наконец появляется Себальд. Собрание открыто.
— Товарищи! У нас большая радость. Рабочим и инженерам Кемерова удалось в короткий срок резко повысить мощность нашей электростанции Она будет давать значительно больше энергии, чем потребует наш химический завод. Мы сможем обеспечить электроэнергией окрестные села, выполнить завет Ленина — зажечь электрическую лампочку в каждой хижине. Скоро большой праздник нашей колонии — открытие химического завода. Но сейчас мы должны со всей серьезностью подумать о нашем положении. — Себальд на минуту замолчал. — Сегодня утром в этом здании выявлено гнусное вражеское деяние. В подшипниках турбогенератора обнаружен песок. Наша гордость, наша новая турбина не работала бы, если бы исполнилась воля врагов.
Возмущенные возгласы:
— Преступление!.. К стенке виновных!..
— Помните, товарищи, наша работа — это политическая борьба, наши успехи — победа над контрреволюцией. Вспомните, товарищи, о пожаре в Южной шахте, причину которого так и не удалось установить. Теперь я уверен, что это был поджог. Враг не дремлет…
В это воскресное утро Кемерово необычно оживленно. Двери склада распахнуты. На машину грузят барабаны с приводами, гирлянды изоляторов и роликов, электрический шнур. — Осторожней, лампочки! — кричит парень, подавая большой картонный ящик.
— Поехали, нас ждут.
На трассе уже кипит работа. В ямы, подготовленные в прошлые воскресенья, устанавливают сверкающие желтизной столбы. Монтеры тянут провода.
Сегодня большой день: «аиковцы» проводят электричество в первой близлежащей деревне.
В избах веселый перестук молотков. На бревенчатом потолке и стенах появляются невиданные белые ролики, между ними ложится шнур. К вечеру работа закончена. Короткая команда. И под потолками загораются электрические лампочки.