Я смотрел на свою галлюцинацию с плохо скрываемым интересом. Он же, как самый настоящий человек заметно смутился и начал переминаться с ноги на ногу. Пару раз он потрогал нос, а затем неловко провел рукой по волосам, выдавая свою неуверенность. Надо же, мой мозг не сумел на экзамене по высшей математике толком взять не самый сложный определенный интеграл, но сумел создать столь полноценную иллюзию человека. Поразительно!
Раньше я искреннее удивлялся, когда слышал жуткие истории о том, как люди разбивали камнем своему коллеге забрало шлема, выполняя указания своих видений в минуты помешательства. Я считал этих людей самыми настоящими психами, ну серьезно, как можно поверить своей галлюцинации? Особенно когда она предлагает убить человека, с которым ты работаешь и живешь, бок о бок прорву времени. А сейчас я смотрел на этого мужика и вполне допускал, что если бы я увидел его еще более вымотанным и уставшим, то вполне мог поверить в его существование, невзирая на логику.
– Ладно, хватит меня разглядывать! Ты удивлен? – наконец нетерпеливо сказал мужчина.
– Ну, как тебе сказать… – Эй, друг, это же галлюцинация, зачем отвечать?
– Думаешь, что я не существую?
– Разумеется!
– Вообще вывод вполне логичный. Те, кого я встречал до тебя тоже неохотно шли на контакт.
– Много людей встречал?
– Да, весьма прилично. Трудно даже представить сколько, скажу, к примеру, миллиард. Но знакомство как-то не срасталось.
– Мой мозг – дегенерат. На Япете за все время человек пятьсот бывало. И то я думаю что переборщил.
– Ну, я же не только на Япете бываю, я здесь не живу. – Мой собеседник явно был расстроен тем, что я назвал его создателя дегенератом.
– А где еще бываешь?
– Везде. Везде где люди… попадают в «беду».
– А, ну да. То есть ты ко всем приходишь, кто умирать собирается? И что делаешь? Советы даешь? Или тебя зовут Петр?
– Знакомлюсь.
– А потом? Порекомендуешь мне вколоть себе сразу все, что осталось в аптечке?
– Алекс, ты всегда был немного фаталистом. Но, даже учитывая твой характер, сейчас ты перегибаешь.
– Эй, у меня галлюцинации, что ты удивляешься, в самом деле?
– Тебя даже не удивляет то, что я знаю твое имя?
– Ты же у меня в голове, баран?!
– У меня нет личных мотивов, – сказал рыжий, после паузы. – Но сейчас кое-что произойдет, прости, но это часть своеобразного ритуала. Надо понять, можешь ли ты создавать.
Вдруг он резко рванул в мою сторону и со всего маху ударил меня кулаком в шлем. Удар был прямо таки нечеловеческий, ибо мою голову от расставания с телом спасло только то, что шлем сзади страхуется специальной подушкой закрепляемой на скафандре, как раз для таких случаев. Я на какое-то время потерял сознание, а когда очнулся, увидел что все забрало теперь покрыто паутинкой мелких трещин. Истечения кислорода не было, но одного маленького тычка теперь хватит, чтобы оно началось.
Шлем делают с хорошим запасом прочности. Но не безграничным. И уже больше века именно стекло является слабым местом всего скафандра. Скафандры двух последних модификаций вообще не имеют стекол, только встроенные камеры с датчиками и экран внутри. Правда, людям тяжело в них работать, в том числе психологически, поэтому конструкция дорабатывается по сей день, и пока новые модификации не стали массовыми. Однако разбить такой шлем просто невозможно физически, от такой опции я бы сейчас не отказался. Да кого я обманываю, если бы даже везде уже использовали такие скафандры, у нас бы их все равно не было, мы же тут пользуемся морально устаревшей техникой, ведь финансирование на Япете… ну я уже говорил.
Бедный мой шлем, я здорово поцарапал его, когда падал. А теперь вот еще и этот казус. Главный факт дня, еще один такой удар от галлюцинации и я труп.
Так вот как это происходит!? Тебе кажется, что ты не сам бьешь себе в шлем, а кто-то другой разбивает его. Обидно, ведь я знаю, что это галлюцинация, но очевидно уже не могу что-то сделать. Очень печально, сознавать, что я сам себя погублю, пребывая в кажущемся моральном здравии.