Эд Макбейн
Ружье
Глава 1
Детектив Клинг пулей вылетел из квартиры, так как понял, что его сейчас стошнит.
Навстречу ему по коридору шел детектив Стив Карелла. Увидев побледневшего Клинга, он спросил: «Что случилось?» – не получил ответа, но сразу догадался, что к чему. У дверей квартиры дежурил патрульный. Карелла замешкался, затем решительно кивнул, извлек из бумажника полицейский значок, прицепил его к нагрудному карману пиджака, переглянулся с патрульным и вошел.
Дом был на Саут-Энджелс-стрит, на северной окраине 87-го участка. В этом районе жили в основном представители «верхнего среднего класса», хотя по фешенебельности он заметно уступал и Смокрайзу, и кварталам у реки Гарб. Патрульный дежурил у черного хода, Карелла вошел в квартиру и оказался в небольшой кухне с безукоризненно чистыми кафельными стенами и столь же чистым пластиковым полом. У стола с эмалированной столешницей тарахтел древний холодильник.
Первый труп был в гостиной.
Как впоследствии писали газеты, женщина была в одних нейлоновых трусиках, но ничего сексуального в ее облике не было. Она раскинулась на полу в нелепой позе, а лицо и часть головы были снесены, судя по всему, выстрелом из охотничьего ружья. Ей было под сорок, и еще недавно, похоже, она была весьма привлекательной. Теперь же на полу лежали жалкие, обезображенные останки. Труп был выпачкан – результат предсмертного испуга или непроизвольного сокращения мускулов прямой кишки, когда дробь разнесла женщине полголовы. На левой руке у женщины было обручальное кольцо, традиционное «кольцо невесты» на правой отсутствовало. Она лежала возле большой тахты, накрытой цветастым покрывалом. На ковре рядом с убитой валялись две стреляные гильзы. Кровь растеклась по бледно-голубому ковру, образовав большую лужу возле головы. Это зрелище и заставило Берта Клинга вылететь пулей из квартиры.
У Стива Кареллы желудок был покрепче, а может, у него было побольше опыта. Он вышел из гостиной и проследовал в большую спальню.
Там, у самых дверей, скрючившись, лежал человек в трусах и майке, у которого также лицо и полголовы были снесены выстрелом. В руке он все еще сжимал ружье, и палец застыл на спусковом крючке. Дробовик 12-го калибра стволом касался того места, где прежде находился рот. На полу возле развороченной головы лежала одна-единственная гильза, а вокруг были разбросаны какие-то мелкие белые осколки. Карелле понадобилось мгновение, чтобы догадаться: это раскрошенные выстрелом зубы.
Он вышел из квартиры. В коридоре, ведущем к лестничной клетке, стояли Моноган и Монро, детективы из отдела по расследованию убийств.
– Прелесть, да? – хмыкнул Монро.
– Красота! – согласился Моноган.
– Чего только не бывает! – вздохнул Монро.
– Арбузы лопнули, семечки разлетелись, – изрек Моноган.
Этот спектакль парочка разыгрывала не впервые. Их ничем нельзя было пронять, все-то они видели, все слышали. Оба стояли в подчеркнуто небрежных позах у стены и курили сигары. Оба были в черных плащах и серых мягких шляпах. Траляля и Труляля[1] уголовного розыска. Окно в конце коридора было приоткрыто, и бодрящий октябрьский ветерок напоминал, что жизнь продолжается. За окном верхние этажи небоскребов освещало восходящее солнце. Высокое и далекое небо было в дымке.
– Думаешь, парень рехнулся? – спросил Кареллу Монро.
– Конечно, – ответил за него Моноган. – Сначала ухлопал супругу, а потом удалился в спальню и нанес себе coup d'etat[2].
– Coup de grace[3], – поправил его Монро.
– Пусть будет по-твоему, – пожал плечами Моноган.
Карелла промолчал.
– Окажите нам любезность, – обратился Монро к Карелле, – избавьте нас от лишней писанины. Все и так понятно. Сначала он пристрелил жену, а потом себя.
– Не делайте из этого преступление века.
– Интересно, кто-нибудь слышал выстрелы? – спросил Карелла.
– А?
– Это случилось ночью, когда люди дома. Кто-то должен был слышать выстрелы.
– В часы любви хоть из пушки пали, – сказал Монро.
– А кто вызвал полицию? Когда вы приехали, Клинг был уже здесь?
– Блондинчик-то?
– Да.
– Он был здесь, – ответил Монро.
– Бледный, но на посту, – сказал Моноган.
– Он не говорил, кто вызвал полицию?
– Молочник позвонил, – сказал Моноган.
– А как он узнал?
– Увидел открытую дверь и заподозрил неладное.
– Дверь черного хода?
– Именно.
– Она была открыта?
– Распахнута настежь.
– В котором это было часу?
– Не знаю. – Моноган взглянул на ручные часы. – Около пяти, наверно.
– Значит, в пять утра дверь черного хода была распахнута?
– Так сказал молочник. Спросите у Клинга, он его допрашивал.
– Чего я терпеть не могу, так это ранних вызовов, – сообщил Монро.
– Ну, с этим-то делом хлопот не будет. Все как на ладони. – Моноган бросил взгляд на Кареллу. – Верно я говорю?
– Вам видней.
– Могу рассказать, как это произошло.
– Очень кстати, – согласился Карелла. – Мы бы все сэкономили уйму времени.
– Одна только беда, – сказал Моноган. – Убийством занимается тот участок, куда поступило заявление.
– Кошмар, да и только! – подтвердил Монро.
– Так что мы дарим его вам.
– Ничего не попишешь!
Монро достал из кармана носовой платок, высморкался и, положив платок на место, сказал:
– Мой тебе совет, Карелла: закрывайте дело, да побыстрей!
– Почему?
– Потому что оно ясно как Божий день.
– Если не считать того, что в пять утра дверь квартиры оказалась открытой настежь.
– Случайность, – отмахнулся Монро.
– Если как следует поискать, то отыщется предсмертная записка самоубийцы, – сказал Моноган.
– Вы думаете? – спросил Карелла.
– Они всегда так поступают. Из-за угрызений совести.
– Их гложет раскаяние, – пояснил Монро.
– Они оставляют письма, чтобы сообщить миру, что были паиньками, но однажды поступили нехорошо и испачкали свою биографию.
– Совершив небольшую оплошность.
– Поймите нас, друзья!
– А поняв, простите!
– Вы обязательно найдете послание, – обнадежил Моноган. – Только как следует поищите.
– Думаете, там будет написано, откуда взялась стреляная гильза? – спросил Карелла.
– Какая гильза? – не понял Монро.
– Та, что валяется возле трупа в спальне.
– А что в ней такого?
– У него в руках помповый дробовик двенадцатого калибра. А это значит, что сначала нужно изломить ружье, и только тогда стреляная гильза выбрасывается, а новая подается в патронник. Может, вы объясните мне, как он ухитрился застрелиться, а потом изломить ружье, чтобы выбросить гильзу.
– Начинается! – вздохнул Монро.
Молочник и Клинг составляли хорошую парочку – оба бледные и дрожащие. Они сидели вместе с Кареллой в маленькой закусочной неподалеку от дома, где были найдены трупы. Было десять минут седьмого, и закусочная только открылась. За стойкой расположились водители грузовиков, на правах давних посетителей они обменивались шутливыми репликами с хозяином. Заспанная официантка в грязном форменном платье подошла к столику, за которым сидели Карелла и его спутники, и приняла заказ. Клинг и молочник попросили только кофе.
– Когда вы обнаружили открытую дверь, мистер Новелло? – спросил Карелла молочника.
– Примерно без четверти пять. Я сразу же позвонил в полицию. Когда это было? – обратился он к Клингу.
– Мерчисон принял вызов в четыре сорок семь, – ответил Клинг.
– Вы всегда в это время разносите молоко?
– Да, я начинаю с половины пятого. А к пяти заканчиваю. Сначала я поднимаюсь на верхний этаж и двигаюсь вниз. Лейдены живут на третьем.
– Что же вы увидели?
– Я уже рассказывал вашему человеку.
– Давайте еще раз.
– Я подошел к задней двери, где всегда оставляю молоко. У них на двери такая штучка для бутылок, знаете?
– Знаю, – отозвался Карелла.
– Проволочное приспособление, – пояснил Новелло. – С петлей для горлышка бутылки. Вы ее туда вставляете, потом толкаете петлю, она как бы падает в прорезь и прижимает бутылку.