Илья снисходительно усмехнулся ей вслед. Все, закончились для него чужие девочки, осталась только своя Кристина. Любит он жену и не собирается ей изменять.
Пеплом голову посыпают с досады, а мукой – с радости. Во всяком случае, Илья об этом подумал, когда мука хлынула в силос.
Долгий, сложный процесс – зерно сначала очищается, затем обрабатывается, крупка из него шлифуется, размалывается, измельчается в муку. Силосы, конвейеры, регуляторы, сепараторы, подогреватели, отделители, отборники, стерилизаторы, увлажнители, высеиватели… Черт ногу в этих механизмах сломит, но Илья знал, как работает технологическая линия, наладил процесс, все, сбоев теперь быть не должно. Мука будет идти ровным потоком, наполняя цистерны, мешки, ну и карманы – деньгами.
Гремит конвейер, лязгает рычагами, штангами, фрикционами, крутятся шестеренки, прочно стоят болтики, крепко их держат винтики. Идет процесс…
Илья помнил, как отлаживали этот механизм в прошлом году, быстро все сделали, четко – заработала линия, пошла мука. И заводские инженеры уехали, остались только местные «винтики» да «шпунтики». А механика – наука сложная, она дилетантов не терпит. Разладилась линия – то одно сломается, то другое, а это простои, упущенная прибыль. Вот потому и схватился директор комбината за Илью, как за самого посланника богов, сразу главным инженером назначил, лишь бы положение выправил.
Илья взялся за дело – там починил, там подправил, но это не помогло. Пришлось полностью останавливать линию, проводить комплексное обслуживание и ремонт, причем спешно. Пахали как проклятые, но ничего, справились. Заодно и работать научились…
Илья ладошкой зачерпнул муку. Белая, рассыпчатая, на ощупь влажная, приятная, а по факту сухая. Голову он посыпать не стал, но на язык попробовал.
– Ну как? – весело спросил директор.
Интересный мужик – вроде бы веселый, всегда в прекрасном настроении, улыбается, шутит, а взгляд серьезный, даже суровый. Брови длинные, кустистые, сильно поднятые под углом от переносицы, а усы, напротив, опущены вниз. Левый ус и правая бровь, казалось, представляли собой единую ровную линию, перекрытую широким, слегка приплюснутым носом. То же самое – с правым усом и левой бровью. Эти две линии крест-накрест пересекались между собой где-то под серединой носа…
– Деньгами пахнет! – улыбнулся Илья.
– О-о!.. Пошли! – Василий Романович потыкал пальцем в ухо – шумно в цеху, в тишину бы. – Римма из отпуска вышла, лепешек нам напечет, – улыбнулся он, прихватив ковшик муки. – Надо же как-то событие отметить!
На территории чистота, рабочие в комбинезонах, здания как игрушечные – красота. Европа! И в приемной ремонт в евростиле – подвесные потолки, стены под силиконовой краской, современная офисная мебель, компьютер.
– Видишь, все у нас тут хорошо! А работа не идет! – открывая дверь в свой кабинет, громыхающим голосом проговорил Василий Романович. – Эй, а где Римма? Ну, если заблудила!.. – Он угрожающе помахал указательным пальцем, им же ткнул на стол, велев поставить ковшик с мукой. – Если не сообразит – уволю!
Они зашли в кабинет, Курманов сам выдвинул стул из-за приставного стола, приглашая Илью сесть.
– Всех уволить хотел… Косорукие, ля!.. Хорошо, ты, Илья, появился… А я тебя еще с прошлого года запомнил… Думал, ничего особенного, ну наладили линию, что здесь такого! Одни налаживают, другие разлаживают… Уф-ф! Да-а! Неужели выкрутились?.. – Директор достал из шкафа бутылку коньяка в круглой фирменной бутылке и два граненых стакана. – Как думаешь, Илья, выкрутились?
– Там системный сбой… – Илья мог бы растолковать суть, но зачем? Не в том настроении Василий Романович, да и сам он очень устал, до сих пор руки дрожат от волнения. – Нормально все будет! А если нет, сам заявление об уходе напишу…
– Заявление?.. – озадаченно посмотрел на него Курманов. – Зачем?
– Ну, это как голову на отсечение…
– А кто тебе голову отсечь хочет?
– Никто. Это так говорится. Голову на отсечение даю, все нормально будет, – пояснил Илья.
– А если хотят отсечь? – серьезно смотрел на него Василий Романович. – Подъезжал тут один, деньги предлагал.
Илья все понял и похолодел. Все-таки добрался до него Штагов. Не даст он им с Кристиной покоя.
– Зачем деньги?
Курманов ответил не сразу, сначала скрутил пробку, наполнил стаканы. Пошарил недовольным взглядом вокруг бутылки, вышел в приемную, сказал пару ласковых секретарше, которая наконец-то появилась, велел ей заняться делом.
– Римму я бы и бесплатно уволил, – сказал он, закрыв за собой дверь. – Толку от нее мало… Весь толк под юбкой, а мне дело нужно. А дело мне ты можешь дать. Как я могу тебя уволить? Послал я этого судака! Ушел он, а вопрос остался. Кто там на тебя зуб имеет?