– Будем надеяться, что это так, – ответил Григорий. – Ладно, а теперь всем отдыхать, уже ночь на дворе.
Лиза поцеловала Нюру и вышла вслед за мужем. Войдя в спальню, она, обессиленная, присела на кровать. Григорий зажёг лампаду, в комнате посветлело. Лиза встала и подошла к кроваткам дочерей. Попробовала губами лобик Раечки – температура уже не поднималась. Болезнь отступала.
– Слава богу, Раечка выздоравливает, – сказала Лиза шёпотом. Она поцеловала Раю, затем Шурочку, и снова села на кровать. Григорий уже лёг в постель.
– Что ты собираешься теперь делать? – спросила Лиза. – Нюре нельзя туда возвращаться. Надеюсь, ты теперь и сам это понимаешь?
– Понимаю, – буркнул Григорий и повернулся на спину, подложив под голову руку. – Нюра останется здесь.
– А Матвей? Что ты ему скажешь?
– Ничего не скажу. Просто не отпущу больше Нюрку туда, и всё!
Лиза легла рядом и обняла мужа.
– Наконец, ты говоришь, как настоящий мужчина. Наконец-то перестал перед ним ползать.
– Я и не ползал перед ним, – ответил Григорий, – просто считал своим другом. Не хотел, наверное, верить, что он – законченный подлец. Хотя, если разобраться, многие мужья поколачивают своих баб. Это тебе со мной повезло. Да?
Григорий повернул голову и поцеловал жену.
– Да уж, повезло, – вздохнула Лиза. – Но ты всё равно, не ходи больше с этим Матвеем. До добра это не доведёт.
– Ладно, ладно. Сам не хочу. Других друзей нет, но и таких не надо. Спи, давай.
И он погасил лампаду.
На следующий день Матвей пришёл к Григорию:
– Где моя жена? Она не ночевала дома или утром ушла?
– А ты разве ничего не помнишь?
«– Хорошо же тебя вчера Лизка шарахнула», – усмехнулся про себя Григорий.
– Выйдем, Матвей, нам надо с тобой потолковать, – сказал Григорий и вышел на двор.
Матвей нехотя вышел следом. Лиза бросилась к двери и стала слушать.
– Матвей, – начал Григорий, – Нюра к тебе больше не вернётся.
– Не понял, – сказал Матвей. – Объясни-ка, а то я вчера малость перебрал, голова до сих пор трещит, да ещё вчера упал, башкой стукнулся. И вообще, слабо соображаю. Чего ты сейчас сказал?
– Я сказал, – спокойно повторил Григорий, – что Нюра останется здесь. Ты вчера избил её до полусмерти.
– Не может быть, – Матвей взялся за затылок и скривился от боли.
– Очень даже может. Я знаю, что ты и раньше её бил, но то, что случилось вчера, это уже чересчур. Она еле от тебя выбралась, чуть не померла. Ты бы видел её вчера.
– Не верю. Где она? – Матвей двинулся в сторону двери.
Лиза похолодела от ужаса. Неужели Григорий отступит и разрешит ему забрать Нюру? Лиза уже приготовилась ответить Матвею, но тут Григорий преградил ему путь в дом, встав перед дверью.
– Что это значит, Гриша? – Матвей терял терпение.
– А то и значит, – спокойно, но твёрдо продолжал Григорий. – Я не отпускаю Нюру обратно к тебе. И тебя не пущу к ней. Ты её чуть не угробил. И нечего тебе на неё смотреть.
Матвей остолбенел. Его лицо перекосило от гнева.
– Ты понимаешь, что ты сейчас говоришь, дружище?
– Я понимаю. И тебе я не дружище. Жаль, что раньше этого не понял.
– Ах, вот ты значит, как заговорил?! – Матвей отступил на шаг и усмехнулся. – Значит, увёл у меня одну бабу, теперь жену забираешь? Ладно, проживу и без неё. Но ты, сука, не прав. Тебе это ещё отзовётся. – И он повернул к выходу.
– Давай, давай, проваливай, – сказал Григорий, развернулся и вошёл обратно в дом.
Лиза бросилась ему на шею.
– Ой, Гриша, неспокойно мне. Не простит он тебе этого. Ты будь осторожен.
– Ладно тебе каркать! – раздражённо сказал Григорий. – И про какую это он бабу говорил? Кого я у него увёл?…
6.
Нюра выздоравливала очень медленно. Синяки и ссадины уже давно прошли, а она всё ещё почти не вставала. Часто кружилась голова, болел, никак не проходил, живот. Больше всего припало ему. Но, самое главное, после случившегося Нюра совсем сникла, завяла, как цветочек. Ещё не зажила в душе рана после прервавшейся беременности, а тут снова навалилось такое потрясение – услышать от любимого мужчины такие страшные слова, увидеть его перекошенное ненавистью лицо, узнать, наконец, что он не любит и никогда не любил. И она не выдержала, сломалась окончательно.
Она так и жила в доме матери, вместе с Гришей и Лизой. Наконец-то, она была под защитой близких и родных, теперь её никто не обидит.
– Ничего, всё обойдётся, вот увидишь, – говорила ей Лиза. – Вот поправишься, забудутся старые обиды, и заживём тогда одной большой дружной семьёй. Ты только выздоравливай скорее.