— Я для тебя узнала, куда они собрались. Слышали люди, как про Корабельную станцию болтали. Оттуда экспрессы на север уходят. Если чудо случится и дурочку найдут — там перехватишь. А не найдут, то и тебе не повезет. Ты здесь человек чужой, связями обрасти не успел. Вот и кусай теперь локти… Все, я тебе долги отработала, еще раз с просьбой сунешься — и тебя похороним, понял? Ну, если только деньгами разживешься, тогда заходи. Хотя, откуда у тебя деньги, рвань бродяжья. Понты одни, да наглость глупая…
Иссушенная тяжелой работой рука устало повесила трубку, оборвав поток ругани. Можно было идти домой, этот долг женщина вернула с лихвой. Если у чужака найдется хоть крупица мозгов — сможет воспользоваться информацией. Нет — его проблемы…
Испуганная девочка брела бесконечными коридорами, темными переулками, ковыляла через скрипучие металлические мостики, ржавыми горбами переброшенные через бездонные бетонные пропасти, расчертившие бесконечный город на одномордые куски. Грязь, куски тряпья, пронизывающий ветер и редкие прохожие на встречу. Гамм показывал свою истинную натуру — огромного мегаполиса, равнодушно пожиравшего живое содержимое рабочих кварталов. И с тем же холодным равнодушием ждал, когда окончательно потеряет силы и сгинет крохотная букашка, заблудившаяся в бесконечных лабиринтах нищих кварталов.
Уткнувшись в очередной тупик, Настя развернулась и побрела обратно. Но выход перегородили иссушенные голодом дети — бесполые создания в грязных набедренных повязках. Мимо сотен им подобным девушка прошла за эти часы. Сотни и сотни, кто лежал по углам, тащил нехитрый скарб по избитым мостовым, ковырялся в мусоре. Те, кто уже не мог больше работать на бесчисленных фабриках и мастерских, разгружать вагонетки с углем и ворочать неподъемные грузы. «Балласт», выброшенный на улицы без сожаления. Потерявшие с рождения надежду дети, изгнанные из семей за ненадобностью.
Стая атаковала молча, без попытки завязать разговор. Зачем? Вот чужак, у него есть одежда, обувь. Может, что-то найдется в карманах. Законная добыча на их территории. Добыча, загнанная в угол, с ужасом в глазах и криком ужаса, потерявшемся в вечном шуме города.
Но пройденные коридоры все же изменили бывшую рыжеволосую хохотушку. И пусть Насте было еще далеко до перерождения в подобие Филина, но умирать просто так она не желала. Пусть не было сил драться за свою жизнь, но страх дал силы бежать, прятаться в любую щель, куда можно было протиснуться. Ниже и ниже, в катакомбы опорных столбов и чужих клетушек, набитых пыльными горшками и гниющими тряпками. Туда, где не бывал солнечный свет с момента начала строительства квартала. Туда, где даже крысы появлялись раз в сто лет, удирая от потоков воды после ливня.
Ругаясь, свистя сбитым дыханием, Настя дралась, отрывая от себя крохотные руки, пиналась, кусалась и ползла, протискивалась все дальше и дальше. Канализация, или водосток — какая разница? Лишь подальше от этих беспощадных белых лиц, перекошенных ненавистью. Дальше от занесенных для удара заточек. Дальше от смерти, равнодушно ткнувшей пальцем в ее сторону. С каждым новым поворотом трубы, с каждым новым коллектором и подвалом число преследователей все уменьшалось. И в итоге за ноги цеплялся лишь один, самый упрямый и настырный. Самый сильный, жестокий и беспощадный. Кто вцепился в лодыжки подобно клещу, мечтая дотянуться до чужого горла и порвать его. Настоящий горожанин, с боем добывающий право прожить еще один день.
Понимая, что страх заканчивается, а вместе с ним уходят и последние силы, девушка сдернула с руки наборный браслет из биссера, и половинки Т-образного замка удобно легли в ладони. Один из подарков Типтопыча, любителя подобных «фенечек»: украшение-удавка, средство для ведения бесшумной войны. Резко поджав ноги, Настя подтянула к себе преследователя и набросила леску на чужую шею. Два зверя в облике человека покатились по грязи, сцепившись в один клубок. Хрипы, судорожные удары и молотящие воздух ноги. И тяжелое молодое тело, навалившееся сверху. Боль в горле, затмевающая сияющие прыгающие искры в глазах. И жаркий шепот в перемешку со слезами, льющимися из глаз:
— Хватит, ну хватит уже!.. Слышишь?.. Хватит… Все…
Больше похожая на бомжа девушки плакала, прижав к себе почти невесомое тело, изломанной куклой затихшее в чужих объятиях. Маленький мальчик, не успевший вырасти во взрослого волка. Еще одна тень, которая станет приходить бессонными ночами, чтобы встать за спиной с немым укором в бездонных глазах…