– Вероятно, привычка, – предположил Мэтью. – И нежелание признавать любую слабость.
Мэг кивнула.
– Должно быть, ужасно обнаружить, что земля под ногами не прочна. И ведь землетрясений произошло так много. Могут они быть здесь?
Она смотрела на Джона. Тот сказал:
– Это маловероятно.
– Почему? Потому что в прошлом здесь не было землетрясений?
– Вообще-то да. Землетрясения происходят в двух особых районах: в большом круге Тихого океана и вдоль оси Альпы-Гималаи. Это районы нестабильности. Они далеко отсюда.
– Лет десять назад здесь было небольшое землетрясение, – сказала Мэг.
– Я помню, как проснулась от него. Элен спала в детской кроватке, и вначале я решила, что она трясет прутья, и только потом поняла, что дрожит весь дом.
– Три-четыре балла по шкале Меркалли, – сказал Джон. – Изредка и здесь бывают небольшие толчки. В Шотландии есть место, в котором они происходят часто. Но ничего серьезного.
– А что такое шкала Меркалли? – спросил Мэтью. – Что-нибудь вроде Бофорта?
– Да. Во всяком случае в ней тоже 12 баллов. Землетрясение в один балл ощутимо лишь точными инструментами. 10 баллов – разрушительное, 11 – катастрофическое, 12 – опустошающее, когда все сравнивается с землей. В Новой Зеландии было 11 баллов.
– 35 тысяч погибших, – сказала Мэг. – Я думала, это опустошающее землетрясение.
– А что вызывает землетрясение? – спросила Сильвия. – Я этого никогда не понимала.
– И сейчас не поймешь, – ответил ее муж. – Большинство возникает из-за скольжения вдоль разрывов, а сами разрывы – следствия напряжений, накапливающихся в течение тысячелетий. Два района, о которых я говорил, нестабильны, потому что они – остатки последнего периода горообразования, а он происходил очень давно. Земля все еще оседает.
– Но ведь их так много в последнее время, – сказала Сильвия.
– Не думаю, чтобы это что-нибудь значило. Совпадение, вероятно.
Мэг сказала:
– А что, если снова начнется горообразование? Жизнь тогда станет неудобной, вероятно?
– Очень. Впрочем, я не вижу для этого никакой причины. Опасаться нечего. Последние землетрясения, конечно, ужасны для тех бедняг, но с глобальной точки зрения они мало что значат. Одна-две морщины на кожуре апельсина – апельсин огромный, а морщинки крошечные.
– Хотите еще кофе? – спросила Сильвия. – Ну, пока наш кусочек апельсина не сморщивается. Будет ужасно, если он начнет это делать. Особенно для Мэтью.
– Для меня? – он улыбнулся. – А, вы имеете в виду стекло. Должен сказать, что дела и без землетрясений идут плохо.
– Думаю, что какой-нибудь шок в том, что касается Мэтью, был бы полезен, – сказала Сильвия. – Он слишком самодоволен.
– Больше равнодушен, – заметила Мэг.
Женщины с улыбкой смотрели на него.
Джон сказал:
– Они над вами смеются, Мэтью. Добавьте в кофе бренди.
Возвращаясь домой, Мэтью решил, что вечер был приятный и что приятно также возвращаться к себе. Конечно, было бы лучше, если бы с ним была Джейн, но ее уход он воспринимал как неизбежное. Он заранее готовил себя к этому. Мэтью любил ее и поэтому разрешил уехать, даже слегка побуждал к этому. По обычным стандартам, он в своей жизни знал лишь немного людей, а любил только ее одну. И ради нее готов был ее потерять. Она скоро выйдет замуж, а он не собирался снова вступать с кем-нибудь в контакт. Не самодовольный, подумал он, а просто смирившийся. У него есть независимость и воспоминания о лучших временах. Немногие имеют столько.
Свернув к обочине, чтобы объехать бегущего иноходью ежа, он обдумывал обвинение в равнодушии. Он знал, что более обособлен от людей, чем другие. Конечно, объяснялось это личными причинами. Счастливое детство, которое кончилось в пять лет со смертью матери. Первое событие, которое он хорошо помнил, это похороны матери. Сама она оставалась туманным образом с теплым смеющимся лицом и успокаивающими руками. Он помнил кудахтанье тетушек и священника с его непонятной молитвой. А потом холодная зима и миссис Лорринс, приглядывающая за домом, в котором отец проводил все меньше и меньше времени. Весной произошла перемена: отец весело насвистывал перед завтраком, смеялся по вечерам и даже приходил к нему перед сном. Летом появилась мисс Арунден, которая стала тетей Элен и которая – он понял это раньше, чем ему сказали, – скоро станет его мамой. Высокая женщина с холодными тонкими пальцами и теплым ароматным дыханием.
После свадьбы переезд в Северный Уэльс, на родину Элен. Мэтью решил, что эта местность прекрасна, но резка и недружественна, в отличие от его родного Кента. В последующие годы он привык к этому месту и даже полюбил его. Появились дети: Анжела, Родни и Мэри, родившаяся, когда Мэтью было 12. На следующий год Мэтью уехал в школу, а из школы – в армию. Осенью началась война. Его контакты с семьей стали короткими и редкими, а после смерти отца – Мэтью в это время, в 1944 г., находился во Франции – совсем прекратились.