– Хорошо. До свиданья, девочка.
– До свиданья.
Мэтью приготовил себе ужин – запеканку со свининой, с час посмотрел телевизор и, в последний раз обойдя теплицы, лег рано в постель. Он немного почитал и легко заснул. Его разбудил собачий лай, он сел и зажег свет.
Он держал несколько десятков кур, чтобы иметь свежие яйца, и собака повадилась беспокоить их по ночам. Очевидно, это маленькая собака, она пробиралась через изгородь и сгоняла кур с насеста. Однажды ночью Мэтью встал и слышал, как собака убежала с его приближением. Это было с неделю назад, и с тех пор он держал в спальне дробовик. Он лишь пугнет собаку. Мэтью надел брюки и куртку поверх пижамы, натянул носки и ботинки. Потом зарядил ружье и, прихватив фонарик, быстро пошел в направлении курятника.
Ночь была ясная и прохладная, небо безоблачное, луна в первой четверти, большая арка Млечного Пути лила с неба мягкий свет. Мэтью снова услышал собаку на тропинке и сразу остановился. Она не лаяла, а выла, и Мэтью понял, что куры тут ни при чем. Похоже, это колли с фермы Маржи. Но и куры беспокоились. Они нервно кудахтали, а в это время ночи такие звуки очень необычны. Мэтью крепче сжал ружье и пошел дальше.
Он слышал теперь и другие звуки в неподвижном воздухе. Вторая собака поддержала первую, а где-то вдали послышался вой третьей. Мычали коровы. А вот крик, отвратительный и раздирающий уши даже на расстоянии в четверть мили, одного из ослов мисс Люси. В этих обычных звуках чудился какой-то ужас – в необычно спокойную ночь, без ветерка, в мирные предутренние часы. Потом послышался еще один звук, знакомый, но теперь самый странный из всех. Щебетанье птиц, просыпающихся после сна. Сначала одна, потом другая, все больше и больше, и наконец Мэтью почувствовал, что все птицы на острове проснулись и беспокойно кричат. Он снова остановился рядом с зарослями бамбука в конце своего огорода.
Затем после мгновенной едва ощутимой дрожи земля под ним поднялась, подбросила его, как крысу, снова поднялась и швырнула его в воздух.
2
Мэтью чувствовал, как стебли бамбука бьют его по лицу и по телу, и инстинктивно ухватился за них. Земля опустилась, и он начал сползать вниз, но тут земля поднялась вновь, и звезды на небе начали сумасшедшее вращение. На этот раз его глубоко забросило в бамбук, левая нога и плечо оказались крепко зажатыми между стеблями.
После первого толчка наступила режущая уши тишина. После второго послышался шум, раздирающий барабанные перепонки; перед ним меркло воспоминание о бомбардировках. Мэтью смятенно подумал, что мир сорвался со своей орбиты, катится куда-то в космос. Шум замер и снова начался, когда земля поднялась в третий раз. Стебли бамбука держали цепко. Далее последовал целый ряд толчков – удар и рев, удар и рев – в каком-то отвратительном ритме. Однажды ему показалось, что он слышит собачий вой, но такой слабый звук должен был потеряться в грубом крещендо раздираемой на куски и протестующей земли.
Новый звук был иным, но в том же гигантском масштабе. Он прозвучал во время отлива одной из ударных волн, и Мэтью понял, что уже давно, не осознавая, слышит его. Это был вой ветра и гром лавины, смешанные с грохотом морского шторма. Этот звук взлетал высоко, до пределов слышимости, и снова спускался. Но, спускаясь, он менял свою высоту, как свисток поезда, проносящегося мимо станции. Когда этот звук замер, земля снова поднялась и взревела, поднялась и взревела – страшная тема с вариациями, оркестрованная демонами, и сильный порыв ветра чуть не сорвал Мэтью с бамбукового насеста.
Он понятия не имел, сколько прошло времени до первого настоящего затишья. У него было впечатление, что удары продолжались часами, но на это нельзя было полагаться: все его чувства сильно пострадали от физических и звуковых ударов. Один раз он слышал треск стекла, разлетающегося на тысячи кусков, но не мог понять, происходило ли это в конце или в самом начале. Но наконец он понял, что земля снова неподвижна и слышатся лишь отдаленные ее стоны и трески. Наступившая тишина была тишиной не ожидания, а истощения, тишиной после боли, конечным спокойствием. Когда он попытался высвободиться, треск бамбука громко прозвучал в ушах. Освобождаться оказалось нелегко, его зажало прочно, и к тому времени, когда это ему удалось, он вспотел в холодной ночи.
И даже когда он оказался на прочной земле, что-то было не так. Его чувство равновесия? Он подумал, что стоит наклонно. Когда он двинулся по тропе к дому, то споткнулся и чуть не упал. Он остановился, глядя вверх. Небо не изменилось, по-прежнему яркие звезды и луна в первой четверти. И тут Мэтью понял, что не так. Раньше земля была ровной. Теперь она поднималась к западу, в сторону теплиц.