Она моргает.
Я смотрю мимо нее на Эрика, который теперь пытается удержать Коула под контролем, в то время как тот больше не привязан к дереву. Не знаю, как ему удалось отвязать его от дерева, а руки оставить по-прежнему связанными за спиной. Я понижаю свой голос до шепота.
– Ты. Приехала. Сюда. На. Своей. Машине? – каждое слово я произношу отдельно, достаточно тихо, чтобы Эрик не смог услышать меня.
Слава Богу, Сиенна кивает.
– Уезжай. Пожалуйста, если ты доверяла мне хотя бы однажды, уезжай. И я клянусь тебе, что расскажу обо всем завтра. Обо всем. В том числе правду о Стивене. Но сейчас ты должна уехать.
Эрик понимает, что я сейчас делаю, и направляется ко мне, словно пытается остановить, его ухмылка превращается в хмурую гримасу. Он не рассчитывал на это. На то, что Сиенна послушает меня после того, как увидит, кто я такая. На то, что Сиенна не сойдет после этого с ума.
Одно долгое мгновение я смотрю ей прямо в глаза. Они так похожи на глаза Стивена, и мне трудно не отвернуться, когда боль закрадывается в мое сердце. И тогда... она разворачивается. И убегает. Ее светлые волосы рассыпаются по плечам, когда она перепрыгивает через бревно и ускоряет темп, в то время как ветки хрустят под ее ногами.
Крошечная часть меня расслабляется. А затем я поворачиваюсь к Эрику, удивленная тем, что он отпустил ее.
– Ты должен уйти. Ты же понимаешь, что это не правильно. Таким способом ты никогда не получишь то, что хочешь.
– Ты даже не знаешь, чего я хочу.
Он выглядит довольным, чем посылает волну страха по моей спине. В его глазах странный блеск удовлетворения, как у кота, который поймал канарейку.
Я стискиваю зубы.
– Тебе не удастся принудить меня к этому. Ты хочешь от меня вечности, а я даже дня не могу тебе дать. У нас никогда ничего не выйдет. Просто отпусти меня. Отпусти его.
Он только смеется.
– Ты так ничего и не поняла, да? Я не хочу от тебя вечности. Никогда не хотел, – говорит он, немного подталкивая Коула. – Я никогда не планировал влюбляться в тебя. Да, любовь может разрушить твое проклятие, но мне, черт побери, наплевать на это.
Он делает паузу, вглядывается в выражение моего лица и усмехается еще шире.
– Видишь ли, я не прόклят стать никсом. Я и есть никс. Навечно и всегда, существо из реки. На самом деле, это не так уж и плохо. У меня есть контроль над людьми. Я могу утопить их, когда ощущаю желание это сделать, – на его лице расползается жуткая улыбка. – И ощущаю я его довольно часто.
Глаза Коула распахиваются шире. Он уже понял, что в опасности. Этот Эрик способен на большее, чем любой из нас мог предположить. Он начинает отходить от Эрика, ко мне, но Эрик опережает его. Он хватает Коула сзади за рубашку.
Я не могу сдвинуться с места, поверженная жестокой правдой о том, кем на самом деле оказался Эрик, поверженная тем, что так глупо доверяла всем его словам. Просто я отчаянно нуждалась, чтобы они были правдой.
– Хоть что-нибудь из сказанного тобой – правда? Твоя мама действительно сирена?
Ухмылка возвращается на его лицо, в то время как он отрицательно качает головой, а потом она превращается в уродливую, высокомерную улыбку, как будто он только что захватил мир и собирается махать им передо мной, прежде чем закинуть его далеко-далеко. Он протягивает руку к Коулу и толкает его так резко, что Коул падает на колени. Поскольку он по-прежнему связан, то не сможет выставить руки, чтобы поддержать себя, так что просто упадет лицом вниз.
Я снова делаю шаг вперед, дрожа от страха, не совсем уверенная, есть ли какой-нибудь более логичный выход из сложившейся ситуации, кроме как накинуться на Эрика.
Эрик переключает свое внимание с Коула на мне. Что-то незнакомое сверкает в его взгляде.
– Ты была легкой добычей в отличие от других сирен. Вина за убийство заставила тебя отчаянно верить тому, что выход есть. И мне потребовалось лишь нарисовать красивую картинку, и ты – моя.
Я не моргаю, не двигаюсь. Словно каждый мускул в моем теле внезапно ослабел, словно все мое тело хочет перестать функционировать. Я смотрю на Эрика, вода озера все еще достигает моих лодыжек. Его дьявольская ухмылка становится шире, и он похож на одержимого.
– А теперь ты должна спросить, почему. Почему ты. Почему сирена. – Он делает паузу. – А все потому, что людей так легко убивать. Из-за моей красивой внешности, они готовы на все. Они практически сами заходят в реку, а все, что мне нужно делать – это улыбаться. Сначала ты убиваешь одного, а затем – тысячи. И за четыреста лет, я убил достаточно много.