Пройдя ручей и два пролеска, Мэйджис прислушался, он преодолел примерно две трети, и глазомер-то пока ещё точно его не подводил. Охотник насторожился. Доверяй, но проверяй, первое правило их команды в Ираке, несмотря на заградительный статус. Взведя курок, не стоило наступать на шишки, Мэйджис отошёл за дерево. Мomento mori, то есть «помни о смерти», стало в последний год крылатой фразой и для него. Стрелок притих, стоило разобраться с собой раз и навсегда, доказать, что не только крылатые фразы и неуставные военные правила управляют им сейчас, необходимо было убедить своё сознание в невозможности происходящего. Его дом, его долина, он хозяин здешних мест и ждёт неспроста. Готов ко всему, и к труду, и к обороне. Как бзик, отдавались в висках спасительные секунды, всё подводилось под одно и то же, за эти всполохи всегда кто-то должен платить, и Мэйджис это прекрасно осознавал. Выждав ещё минуту, он стал прислушиваться к такому родному для его слуха лесу. Исходя из дикого убеждения, было чуждо рассчитывать на иные звуки отсюда, успокаивая себя, считая чем-то из области фантастики. Но тут пришлось услышать их вновь… выстрелы, один за одним, громко, прямо за грядой, ни дать ни взять издёвка… Это не его территория, но сезон-то не охотничий тем не менее… «Это следует за мной или часть меня…» Калибр не всегда один и тот же – стрельба, по ощущениям, была 16-го и 20-го калибров. Но при этом выстрел из двенашки был здесь, как пить дать, в долине, в его родной, где он всех птиц наперечёт знает, каждое животное священно, убивается только из-за выживаемости, и даже рыба ловится только им, он забыл, когда здесь последний раз ступала нога чужеземца. Он играл в открытую, сдача была новой и опять не его рукой. Самое хреновое то, что он не знал значимости своей масти, оставалось съездить в город P. и ответить ещё раз на один и тот же несуществующий вопрос.
Глава 3
Надо бы сьездить за припасами до поселения. Мэйджис хоть и любит выбираться иногда, но втайне для местных, да и себя тоже ненавидит себя за это, считая предателем, оставаясь маргиналом и аскетом. Последняя вылазка в город была три месяца тому назад, никто не отменял топливо для генератора, продажу пушных (здесь расписать про продажу), покупку таких важных для существования вещей, как соль, специи, спички, патроны, что-то из инструментов, зимние-летние вещи и, кроме того, многого другого.
Старенький пикап «Шеви» нуждался в техническом осмотре и сразу в капитальном ремонте (сход-развал, проверка ШРУСов и рычагов подвески, замена как минимум одного амортизатора, тормозных дисков, а также многое другое, что так упорно откладывалось в дальний ящик).
«Кстати, о ящике, надо составить список покупок, не забыть ничего, как в прошлый раз. И не стоит сегодня мешать односолодовый с валиумом», – подумал Мэйджис. Кстати, об этом отдельная история, да и в целом, наверное, достойная автобиографичного рассказа, однако, если не вдаваться в крайности, пожалуй, стоит уделить внимание этой немаловажной части хотя бы вкратце.
Что тут греха таить, в иракском Эль-Куте они баловались травкой, отдыхали под палящим солнцем Ирака восточной и более мирной части его страны, операция «Иракская свобода» шла полным ходом, но поисков оружия в городе не предвещалось, для охраны аэропорта, а также для укрепления региональных позиций было решено построить охраняемую базу, вот тут и проводили свои часы Мэйджис со своими соратниками. Независимо от хода боевых действий состояние было в ружьё, не допускалось самоволок, но стрелки нашли способы и здесь, шииты поставляли отменную дурман-траву прямо к аэропорту Блеру, отсюда и завязалась у главного героя своего рода зацикленность на себе, нездоровые эксперименты с сознанием и его расширением, доходило пристрастие до колумбийских сигар из сухих листьев каннабиса. В скором времени Мэйджис стал терять память, слуховые галлюцинации не покидали его с начала операции, выстрелы и всполохи, обрывки молитв шиитов и многое другое, но беспощадное солнце сделало своё дело. Он начал худо-бедно бояться, что не разберёт происходящего: наступление, они обороняются, или же просто он опять поплыл, причём так далеко, что находится в двух реалиях одновременно. Следовало завязывать, причём время работало не то чтобы на него, оно упиралось против всеми делениями…