— Вот ты и оттаяла, сердешная.
— Так лето же пришло, — улыбнулась Катя.
— Ты уж теперь счастье-то не пугай. В другой-то раз его не вдруг заполучишь.
Ефросинья искренне верила, что перемена в Кате — это результат волшебной силы громовой стрелы.
— Мое счастье, Ефросинья Мироновна, видно, комом слежалось.
— Тебе ли обижаться, сердешная. У мужиков-то отроду глаза косо поставлены, вот они все и глядят по сторонам. Только уж когда перебесятся да виноватыми себя чувствуют, тут из них хоть веревки вей. Уж я-то знаю.
Дома после работы Катя накрыла праздничный стол. Принесла цветы, поставила в вазу.
— А у нас сегодня праздник? — щебетала Иринка.
— Праздник, дочка.
— День рождения?
— День рождения. И у всех у нас сразу.
— Вот как хорошо! А потом еще мой будет.
— Все правильно. Потом будет еще и твой день рождения.
Катя ходила по дому, как на крыльях. Алексею приготовила голубую рубашку, запонки. Сама переоделась в нарядное розовое платье, белые туфли. За хлопотами подошла ночь. А Алексея все не было. Иринка уснула, и Катя одна сидела за столом. На столе пышно белели марьины коренья. Катя вспомнила, как она лежала в роддоме, Иринку родила ночью. А утром чуть свет пришел Алексей, принес целую охапку саранок. Они были влажные от росы, пахли степью и лесом. На цветах лежала записка. Она развернула ее. «Катя, ты послушай цветы, они сохранили еще щебет птиц. Это тебе и нашей дочери они поют песни. А дочь-то у нас самая красивая в мире. Спасибо тебе за нее. Откроются магазины, пойду покупать кроватку. Поправляйся скорей. Теперь жду вас двоих».
И Алексей купил кровать. Тонкие губы Кати тронула улыбка. Она вышла из дома и остановилась у крыльца. Было душно. Далеко в степи мерцали зарницы. От Онона доносилась песня. Молодой звонкий голос запевал:
Песню подхватило несколько голосов:
Песня постепенно удалялась и наконец затихла. Над селом разлилась тишина. Катю охватила тоска.
Алексей приехал в полночь. Катя встретила его у дверей.
— Весь ужин уже простыл.
— На оросительной системе задержался. Я сейчас быстро.
Алексей принял душ и прошел в комнату. Увидел празднично накрытый стол, потер подбородок.
— У нас какое-то событие?
— С этой работой ты все забыл.
Но голос у нее прозвучал: «С этой Анной ты все забыл».
— Что-то не вспомню, — виновато пожал плечами Алексей.
— А кто от молодой жены в брачную ночь убегал?
— Извини…
Алексей ушел в кабинет, вернулся и надел ей на палец золотой перстень с рубиновым камнем. Катя взглянула на перстень и вся засветилась.
— Помнил?
Алексей кивнул.
— Спасибо, Алеша. Теперь за стол.
Катя наполнила хрустальные бокалы шампанским.
После второй рюмки Катя опьянела и не столько от вина, сколько от того, что Алексей все-таки с ней. Катя включила проигрыватель. Комнату наполнила музыка.
— Потанцуем?
И они закружились в вальсе. Счастливая Катя не сводила глаз с Алексея.
Сели за стол.
— А Анна не так плоха, как о ней говорят, — заметила Катя.
Алексей внутренне похолодел.
— Как вышла из больницы, мы виделись с ней. Винилась Анна. Теперь будем считать, что ничего не было.
Алексей взял папиросу, прошел к окну и распахнул обе створки.
Катя, вращая рюмку, посмотрела на него и задумчиво пропела:
Алексей слушал песню, а сам думал об Анне: «И ничего не сказала, что с Катей разговаривала». И какое могло быть веселье. Где-то далеко в степи светился огонь. Таким же одиноким, как этот ночной огонь, был и Алексей.
— Алексей, — окликнула его Катя.