— Я не буду, — отодвинула рюмку Анна.
— Как хочешь.
Иван Иванович выпил, закусил. Анна поддела на вилку кусочек колбасы.
— Говорят, водочкой ты начал баловаться. — Анна кивнула на бутылку.
— А что мне, холостяку, делать? Деньжонки есть. Возвращайся, капли в рот не возьму. — Иван Иванович испытующе посмотрел на Анну.
— А если я подумаю?
— Уж больно долго думаешь.
— Нет, я серьезно…
Иван Иванович налил еще себе рюмку, выпил, съел пластик колбасы, положил вилку и закурил.
— Оставайся, Анна. А то я скоро волком выть начну.
— Так уж сразу и оставайся. Не торопись, Ваня.
Анна встала.
— Посиди еще, — попросил Иван Иванович.
— Идти надо. Я за коровой пошла.
Иван Иванович ткнул папиросу в тарелку, встал и преградил дорогу Анне.
— К Лешке торопишься?
— У него жена есть.
— Останься, — наступал Иван Иванович.
— Не дури, Ваня. Пусти.
Анна рукой хотела посторонить Ивана Ивановича. Он схватил ее поперек тела и понес к кровати.
— Да ты в своем уме? — отбивалась Анна.
Иван Иванович бросил ее на кровать.
— Я закричу.
— Кричи, все равно никто не услышит.
Иван Иванович рванул платье — оно с треском разорвалось по шву.
— Да ты что делаешь?
Анна попыталась встать. Иван Иванович давнул ей грудь. У Анны от боли потемнело в глазах, перехватило дыхание. Она на миг ослабла, а потом с силой двинула рукой. Удар локтя пришелся Ивану Ивановичу под солнечное сплетение. Он выпустил Анну. Не помня себя, она выбежала на улицу и кинулась к селу. Рыдания душили. А с неба сыпал дождь, смешивался со слезами и крупными каплями скатывался за воротник разорванного платья.
Кабинет секретаря партбюро просторный. В переднем углу стол, за ним на стене портрет Владимира Ильича Ленина. Справа вдоль стены столы для заседания. Возле двери — телевизор. Слева в простенке между окнами два стола, на них лежат подшивки газет и журналов.
Сегодня сюда после работы собрались члены партбюро, правления колхоза и специалисты. Алексей с Арсаланом сидели возле стола с газетами и тихо переговаривались.
— Ты у Князя был? — спросил Алексей.
— Был.
— Что у него с трактором?
— Динама сгорела. Собрал из старых, поставил.
— Дела как у них?
— Переехали сегодня в Глухую падь. Травы там хорошие.
Аюша Базаронович с листками в руках прошел к столу заседаний, окинул беглым взглядом присутствующих.
— Кажется, все собрались. Я думаю, начнем совместное заседание партбюро и правления колхоза. Возражений нет?
— Нет, — кивнула Нина Васильевна.
— У нас на повестке дня один вопрос: итоги года в овцеводстве, — поправив очки, продолжал Аюша Базаронович. — Все мы знаем, овцеводы живут по своему календарю. У них год кончается, когда сдадут шерсть и отобьют ягнят от маток. Вот мы и собрались подбить бабки прошедшего года и подумать, как дальше жить будем. Другие предложения есть?
— Этого-то вопроса на всю ночь хватит, — проговорил Матвей Иванович.
— Тогда приступим к работе. Слово для информации имеет член партбюро и правления колхоза, главный зоотехник колхоза Цыдып Доржиевич Доржиев.
Цыдып Доржиевич заглянул в блокнот, закрыл его и отодвинул, не торопясь, встал, зачем-то посмотрел на свои крупные руки и заговорил:
— Однако год мы закончили ничего. Должны была получить по девяносто ягнят от каждой сотни маток, получили по девяносто пять ягнят. Продали шерсти государству в зачетном весе на сто десять центнеров. План по продаже мяса-баранины выполнили на сто пять процентов.
Вот такая общая картина. Если смотреть на эти цифры, то не так уж плохо работали. Про нас писали в газетах, рассказывали по телевидению. А мне эти газеты было неловко читать.
За год у нас в колхозе пало пять отар. Выходит, пять чабанских бригад погубили всех овец, а мы им еще и деньги платили. Совсем негодные хозяева. Однако так дальше жить нельзя.
— Какие же причины, Цыдып Доржиевич, — спросил Аюша Базаронович.
— Я думаю, две главных причины. Первая — мало кормов. Овцы из года в год недоедают. Это худо сказывается на приплоде. Ягнята рождаются слабые, больные. Потом какая из них овца будет. Зима приходит, они пропадать начинают.
Совсем плохие дела весной. Матки ягнятся, кормов нет, молока нет, ягнята голодные.
Если мы меры не примем, еще хуже будет. У нас одна треть овец из слаборазвитого молодняка сформирована. Разве они хорошую продукцию могут дать? На мясокомбинат их отправлять надо.
— И как же ты думаешь решать проблему с кормами? — поднял взгляд Аюша Базаронович.