— Это надо у Алексея Петровича спросить. Другая причина — кадры. Овец мы развели много, людей не хватает. Другой раз посылаем в чабаны, кто под руку попадет. Вы все знаете Захара Каравайкина. Пошлем его в чабаны работать. Загуляет он, заморит овец. Погоним его. А он кричит: «Еще кланяться ко мне придете». Однако верно — через неделю идем к нему, в другую бригаду посылаем. А что делать, людей нет. Я думаю, надо комплексы быстрей создавать. Тогда Каравайкиных близко к овцам не пустим.
— У тебя все, Цыдып Доржиевич?
— Все. — Цыдып Доржиевич сел.
— Товарищи, я хочу дополнить выступление Цыдыпа Доржиевича, — встал Аюша Базаронович. — Что такое потерять пять отар? Это значит, мы недодали больше ста тонн мяса, около шестнадцати тонн шерсти. Колхоз недополучил самое малое двести пятьдесят тысяч рублей. Вот во что обошлась нам и государству эта потеря овец. И это еще не все. Некоторые чабаны получили по шестьдесят — семьдесят ягнят от сотни маток. А куда же еще тридцать ягнят девалось? Мы списали на яловость овец. А на самом деле это скрытый падеж. Дальше так хозяйствовать мы не можем, не имеем права. Теперь о кормовой базе. Я не агроном, и мне трудно судить. Но вы все были на Мертвом поле и видели, какая там растет зеленка. А такой хлеб, как в отряде Огневой, я давно уже не видывал. Оказывается, у нас может расти и хлеб и трава.
— Еще как может, — заговорил Матвей Иванович. — В тридцатых годах мы по Урюмке на поливных лугах по два укоса сена брали. Я уже несколько лет говорю, восстановить надо оросительную систему. А меня слушать никто не хочет. В прошлом году Иван Иванович как мне на правлении ответил: «Устарел ты, Матвей Иванович. Время сейчас не то. Не тот размах нужен». Размах-то у нас большой, только удара нет. Мы с Петровичем обследовали всю оросительную систему. В этом году осенью думаем все низкие места полить, пустить воду на луга. А если еще весной полить, вот и трава на будущий год будет.
Нина Васильевна бросила быстрый взгляд на Алексея, нахмурилась.
— А сколь лугов в непригодность пришло, заросло кочками да кустарником, — продолжал Матвей Иванович. — По Журавлихе мы раньше, почитай, около тыщи тонн ставили. А теперь смечем зародчик-два и — все. Три пади в Алханае совсем бросили. Если хорошо подсчитать, так не одна сотня гектаров наберется. Вот оно где, сено-то. Почему мы так хозяйствуем? А вот почему. Все думаем наберем сил, накопим денег, тогда за степь возьмемся, чтобы гул на тыщу верст слыхать было. Вот оно и получается, как у того нетерпеливого чабана, который машину купить только еще подумал, а коня уже бросил. И ходит теперь пеший. Так вот и мы.
Правильно Петрович делает, что про луга и про оросительную систему вспомнил. Каждое большое дело-то с малого начинается. Тут, наверное, кое-кто не знает, а мы в овцеводстве после войны с трехсот баранух начинали.
И вот я о чем еще сказать хочу. В последние годы мы уж больно часто с протянутой рукой ходим. Нет сена — государство дай. На легкую жизнь перешли. А государство — не дойная корова. Опять же и денежки немалые платить приходится. А если с умом-то подойти к нашей земле, так денежки эти сохранить можно. И вот как ни крути, а за землю-то браться нам серьезно придется.
— Еще кто говорить будет? — обвел взглядом всех Аюша Базаронович.
— Я маленько скажу, — встал Батомунко. — Скоро овец совсем пасти негде будет. Пастбищу отдыхать не даем. Шур[18] шибко быстро расти начал. Беда идет. Думать надо, что делать. Еще совсем неправильно шерсть принимаем, за песок да грязь чабанам платим. Худой чабан, который совсем стыд потерял, что делает перед стрижкой? Овец по пыльным дорогам гоняет. Руно один песок становится, тяжелее, а шерсти мало. Надо за выход чистого волокна платить, тогда все правильно будет. Чабаны будут о качестве думать. У меня все.
— Что вы на это скажете, Цыдып Доржиевич? — спросил Аюша Базаронович.
— Правильно говорит Батомунко.
— Алексей Петрович, вам слово.
Алексей встал, потер кулаком подбородок.
— Видите ли, мне еще трудно говорить: результаты будут осенью. Но вы уже видели хлеба в отряде Огневой. Если мы удобрим поля и перейдем на безотвальную обработку почвы, на будущий год при любой погоде урожай будет не меньше двадцати центнеров с гектара. Проблема с кормами почти будет решена. Я говорю почти, потому что нужно еще сено, нужны пастбища, без них мы не обойдемся. А начинать надо с коренного улучшения и лугов и пастбищ. Сейчас я их обследую. И в скором времени представлю свои предложения. Меня, товарищи, поражает другое, — это равнодушие к делу.